Хозяин шел по коридору офиса. Походка его была неторопливой, но твердой, как у капитана дальнего плавания, сошедшего на берег в давным-давно знакомом порту и не ожидающего от местности никаких сюрпризов.
Глаза Хозяина глядели слегка исподлобья, однако он не забывал едва заметно кивать на каждое приветствие и жать изредка протягиваемые ему влажные от волнения руки.
– Добрый день, Виктор Олегович!
– Как съездили, Виктор Олегович?
– Как Москва?
– Нашли поддержку?
На все вопросы он отвечал короткими дежурными фразами – «да», «нет», «нормально», да иных от него и не ждали. Он шел по коридору, а офисные работники на мгновение задерживались у своих дверей, чтобы взглянуть ему вслед – на его широкую спину, обтянутую темно-серой шерстяной тканью костюма, на спину, широта и основательность которой говорила о том, что Хозяин крепко стоит на ногах и не собирается сдаваться, даже если против него ополчится весь мир.
Он подошел к приемной и широким жестом распахнул дверь.
Секретарша Татьяна, сидевшая за широким столом, уставленным оргтехникой, повернула голову и приветливо улыбнулась.
– Здравствуйте, Виктор Олегович!
– Привет, Танюша, – доброжелательно ответил он.
Некоторые его знакомые – такие же кабинетные начальники, как он, – приходили в ярость, если секретарши при их появлении не вскакивали с места и не бежали им навстречу с предупредительной улыбкой, готовые угодить в чем угодно – в любой мелочи, если на то будет желание босса.
Виктор Олегович Мохов был не такой. Виктор Олегович считал себя демократом и давным-давно убедил себя в том, что ему неприятны любые лизоблюдские поползновения подчиненных. Так ли это было на самом деле? Кто знает.
Мохов плотно прикрыл за собой дверь, подошел к секретарше и наклонился, растягивая большие, твердо очерченные губы в улыбку.
Густые, вьющиеся каштановые волосы женщины были зачесаны назад. На аккуратненьком носике поблескивали очки в тонкой золотой оправе.
– Знаешь, лапа… – начал было Мохов, но тут в дверь приемной стукнули.
– Можно? – раздался вслед за тем глуховатый и негромкий голос.
Виктор Олегович резко выпрямился и оглянулся на дверь. Там стоял высокий, моложавый мужчина лет тридцати пяти с желтым восточным лицом и слегка раскосыми, как у татарина, глазами.
– А, явился не запылился, – беззлобно и даже добродушно отреагировал на его появление Мохов. – Входи, раз пришел, не торчи в дверях.
Молодой человек вошел в приемную, улыбнулся и мимолетно подмигнул Татьяне. Ответной улыбки с ее стороны не последовало, и вошедший вновь напустил на себя деловито-серьезный вид.
– Топай в кабинет, – приказал ему Хозяин, – а я за тобой.
Молодой человек, ни слова не говоря, прошествовал к кабинету.
– И дверь за собой прикрой! – крикнул ему вслед Мохов.
Молодой человек выполнил распоряжение Хозяина, и Мохов с Татьяной снова остались одни. Виктор Олегович снова нагнулся к секретарше и попытался поцеловать ее в губы, но она игриво уклонилась.
– Дверь открыта, – со смехом сказала Татьяна. – Нас могут увидеть.
– Плевать, – ответил Мохов. – Это мой кабинет, и я здесь хозяин.
– Ошибаетесь, Виктор Олегович, – таким же игривым тоном, как и прежде, сказала Татьяна. – Это моя приемная, и я здесь хозяйка.
– Пусть так, – согласился Мохов. – Один поцелуй, и я покину твою территорию, покорный, как комнатный щенок.
– Ну, хорошо. Только один.
Виктор Олегович протянул губы и на этот раз не получил отпора.
– Ты моя радость, – прошептал он, ласково глядя на секретаршу. – Я соскучился.
– Я тоже, – ответила она, останавливая его легким жестом и взглядом. – Кстати, если вы забыли, вас дожидается Долгов в кабинете. Может, побеседуете с ним? Он сегодня уже пять раз заходил – все вас ожидал увидеть. Вы что, запретили ему вам звонить?
– Вовсе нет. Он сам не любит меня тревожить попусту.
– Ценный кадр, – усмехнулась Татьяна.
– Не то слово.
Мохов выпрямился, слегка поморщившись от хрустнувшего в спине позвонка, подмигнул Татьяне (почти с тем же выражением, что и давеча желтолицый помощник Долгов) и зашагал к кабинету. На ходу лицо его стало изменяться, словно его обрабатывали в «Фотошопе»: под глазами Хозяина снова появились мешки, щеки слегка обвисли, взгляд стал усталым – пока Хозяин дошел до кабинета, он постарел лет на пять.
* * *
Стоило Мохову войти в кабинет, как Долгов тут же вскочил с кресла. Виктор Олегович сделал небрежный жест рукой:
– Садись, садись. Чего скачешь, как макака.
Долгов вернулся в кресло, но сидел на нем теперь так, словно готов был в любой момент вскочить и броситься выполнять указание Хозяина.
Мохов неторопливо подошел к столу. Прежде чем сесть, он постоял немного у окна, глядя на зеленые кроны деревьев сквера, важно покачивающиеся на ветру. Все это время Долгов сидел в выжидательной позе и не сводил глаза с массивного затылка Хозяина. Наконец Мохов отвернулся от окна и, скрипнув кожаной обивкой, втиснул крепкий, широкий зад в кресло у стола.
– Ну, как? – заговорил Долгов, пожирая Хозяина черными, алчными глазами. – Поездка удалась?
– Можно сказать, что да, – задумчиво ответил Мохов. Одна его рука лежала на подлокотнике кресла, другая – на столе. Толстые пальцы небрежно постукивали по полированной столешнице из красного дерева. – Хотя… сам знаешь, Андрей, тут ничего нельзя сказать наверняка, – добавил Мохов, с едва заметной усмешкой глядя на помощника.
