Высок берег Енисея у Игарки. Напоён свежестью прозрачный воздух тех далей. Судов с десяток на якорях. Грузятся с барж сибирскими досками. Иным хватает трёх суток, чтоб осесть по марку. И с прощальным гудком, при откликах стальных собратьев, – на выход… Тайга, изводимая для ходкого товара, пока бескрайняя. Ещё не вляпались в Афган. Для кого-то продолжалась молодость… По вечерам к теплоходам прижимался катер. Желающие встрепенуться отбывали на нём. Все отличимо одеты, на завистливый взгляд. Из них круче, кто в джинсе. У многих лица – будто на праздник пригласили. С деревянного причала начиналось восхождение по лестницам и мосточкам. Одолев крутизну, вступали в тот городок. И понойские, держась своей компании, оказались на главной улице. Путь всех шествующих заканчивался у крыльца ресторана. Одно то, что схож с соломбальским «Якорем», имело притяжение.
По другим причинам – подавно. Даже литовцев, с отнятой у СМП1 «Цигломени», занесло сюда. Ну дым эскадренный! Играла разгонная музычка. Столик достался в середине зала.
Как-то само собой cлучилось – встретились два взгляда. Чуть задержавшись, разошлись. Но впечатление осталось. Она – броская, приятной полноты блондинка. Прямо в душу могли бы смотреть большие, с влажным блеском глаза. Белая строгая жакетка очень шла ей. Не хватало подле рояля. Тайным трепетом отозвалось его сердце.
Он мог бы поклясться, что вчерашним субботним часом приметил её в интерклубе. Зданьице то стояло на ближнем перехвате гуляк. Теснота. Полки бара уставлены для шика пустыми иностранческими бутылками. Там, к радости разливателя, потом умотавшего в Израиль, в основном напивались…
Что увидела игарчанка в нём? Не тайна. Примерно прочитала, как с листа. Недурён. Этакий недавний мальчишка. По длинным волосам – художническая натура. Модник. Рубашка к лицу. И хорошо, что стеснителен…
Приятели стали рюмки наполнять, по сторонам поглядывать. Перед ними был не выбор, верное слово – блистание! Одинокая женская участь заставляла так скрашивать жизнь. Своих мужчин в Игарке катастрофически не хватало – одна сезонная вербота. Особенно не светило разборчивым девушкам с институтскими дипломами. Такое вот личное, не замечаемое страной горе. Ведь на первом месте стояли миллионы кубов пильняка…
Общество поднагрелось. Авантажные двинули к оркестру шлягеры заказывать, дам приглашать. Конечно, врали с три короба. Сильней, чем надо, партнёрш прижимали. У знакомых с комсоставскими нашивками кольца переместились с правой руки на левую. Значит, начали действовать разведчиками по легенде…
Он почувствовал: сейчас или никогда. С товарищами хватил очередную. Встал, как на суде чести. Фертом к музыкантам причалил:
– «Корабли» Высоцкого исполните?
– Да мы ста-аличные, из Красноярска, обижаешь, моряк.
Не жмотясь, четвертак вручил.
Отпуская с поводка судьбу, берегитесь пророчеств настоящих поэтов (примета автора). К сожалению, чудак такой не знал.
Она ждала взглядом. Когда тот развернулся, ресницы опустила.
– Можно вас пригласить, – сказал просто, с учтивостью кивнув головой.
Пара чудесно поплыла под медленный ритм и пронзающие, чуткие души слова.
…Возвращаются все, кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все, кроме тех, кто нужней. Я не верю судьбе, а себе ещё меньше…
Нежная ладонь в его руке лежала залогом счастья. До сих пор оно где-то плутало. Привык обходиться без него, смирился. Минутой жизнь переменилась. Милое её лицо выражало то же, что творилось и с моряком. Она с незащищённой открытостью сближалась в танце. Оба чувствовали тогда короткое роковое замыкание.
– А палевое вам также шло.
– Значит, вчера в интерклуб наведывались? Самое пропащее у нас место, но тут говорят: «Репутацию спасают перемены».
Когда провожал её к столику, узнали имена друг друга.
– О, Людмила! Запомню на всю жизнь.
– Взаимно, – отшутилась она.
Экипажники, уже набравшиеся, поступок одобрили. Официантка два стула приставила.
– Роскошно сидите. Уплотним вас аэродромскими девчатами.
Их доставили с острова, где полярные Ил-14 базировались.
(Летающую классику стиля Дугласа сгубят во времена перемен, а отважные бывшие асы сопьются. Кто бы в такое тогда поверил?! И что новую Игарку почти заколотят – это вам как?)
Смешливые предсказательницы всяческой погоды внесли оживление. Парни стали ухаживать, ненатужно развлекать. У него же обидный облом. Людмилу, благодаря танцу, приметили. Теперь, не дожидаясь начала нового, к ней котами устремлялись оценившие. Отказывать там совсем не принято. А он по прекраснодушной глупости всегда держался принципа: «Пусть повезёт другому».
«Показалось, разве впервой», – огорчённо подумал, переключившись на своих. Она искала его взгляда, чтоб примирительно улыбнуться. Только единственно нужный всё не находился.
Какая-то правильная мамаша в зал ворвалась. Отроковицу разыскала и с дурными воплями погнала домой. Такая-сякая закрыла личико ладошками в страшном конфузе. От молодёжи сочувственно выкрикнули:
– Приходи годика через два. В самый раз будет!
Время мчалось в бешеной раскрутке. Усталый оркестрик давал ляпы, хрипящий солист утаивал куплеты. Большинство парило на предельной высоте настроения, потому как повезло в знакомстве. Пролетевшие фанерой – сами виноваты.
