В самом конце весны, выдавшейся во второй год правления короля Виллема необычайно тёплой, по южному почтовому тракту одна за другой двигались группы оборванных, измождённых людей. Матери несли на руках притихших младенцев, дети постарше шли сами, испуганными глазами посматривая по сторонам и прижимаясь к родителям. Немногочисленные мужчины тянули за собой примитивные тележки, на которых был свален нехитрый скарб обездоленных, в основном грязное тряпьё. В деревнях, через которые они тянулись, эти процессии часто подвергались нападению дворовых собак, приходивших в неистовство от запаха чужаков.
Это были беженцы с юга, охваченного конфликтом между наследниками нурсийского трона. По слухам, Каллимарк, правитель полунезависимой Каллии, наконец поддержал Хаберта. Хаберту, единственному оставшемуся в живых законному сыну покойного короля Кеога, было на тот момент всего тринадцать лет. А ведь ранее о своих притязаниях на трон объявил Гунвальд, бастард Кеога, зрелый мужчина и воин, командующий восточными отрядами королевства. Не будучи уверенным в исходе своей затеи, он не решался на поход к столице, однако постоянно теснил разрозненные отряды Хаберта, не имевшие единого командования. Гунвальд, набравшийся опыта в постоянных столкновениях со степняками, обладал завидным терпением и понимал, что рано или поздно жители страны, устав от анархии, сами призовут его править ими. Всё-таки он не был выскочкой, королевская кровь так же текла в нём.
Однако усиление Гунвальда вызывало опасения у Каллимарка, чей род с давних пор не ладил с родом Или, из которого была мать Гунвальда. И если прежние короли благосклонно относились ко всему, что происходило в Каллии, Гунвальд, окажись он на троне, несомненно постарался бы лишить вольных герцогов остатков независимости. Пока Гунвальд негласно правил на своей окраине, Каллимарк – на западе страны, а слабый король сидел в столице, всё текло своим чередом. Господа собирали дань, крестьяне пахали и сеяли, горожане производили… Но когда Гунвальд двинулся на запад, Каллимарк, оценив перспективы, объявил себя защитником королевской власти и ввёл отряды в столицу – на помощь тринадцатилетнему Хаберту, законному королевскому сыну, пока ещё сидевшему на троне в опустевшем дворце.
Гунвальд в ответ послал летучие отряды конницы и разорил житницы Каллимарка на севере страны. Каллимарк не остался в долгу и заставил юного короля объявить военачальника восточной армии предателем. Подчинённые Гунвальду войска скептически отнеслись к этому указу, потому что всем было ясно, чьими чернилами он писан. Тем не менее всякий, кто решал обогатиться за счёт сторонников Гунвальда, отныне считался не разбойником и мародёром, а борцом с изменниками. По стране прокатилась волна грабежей, повлекших за собой ответные грабежи и бесчинства. Нурсия медленно погружалась в полную анархию.
Измученные простолюдины, не разбираясь в династических вопросах, понимали одно: их грабят и те, и другие. Поэтому всё чаще в деревнях возникали отряды самообороны, воевавшие не за Гунвальда или Каллимарка, а за самих себя. Конечно же, не всем удавалось отстоять свои дома от разграбления. И тогда ручейки, а за ними и реки беженцев потекли на север, к инийской границе.
Перебираясь всеми правдами и неправдами на спокойную сторону мира, южане стремились уйти как можно дальше на север. Им казалось, что лапа страшного зверя войны вот-вот утащит их обратно, в огонь и страдания. Поэтому обозы беженцев, даже перевалив через границу, двигались вперёд, добираясь почти до самого Красного города. Лишь там многие могли перевести дух и почувствовать себя в безопасности.
Въезжая близ Кандиокса в местные леса, Анн заприметил сидевшего на опушке молодого мужчину, по виду – как раз нурсийца. На нём была характерная длиннополая расписная рубаха, изрядно потрёпанная временем, и мягкие сапоги из дешёвой кожи.
– Мир Вам, господин! Далеко ли до города? – спросил почтительно мужчина, поднимаясь с земли при виде всадника.
Анн придержал лошадь.
– Думаю, ещё день пути.
Незнакомец подошёл ближе и поклонился.
– Не согласится ли господин, чтобы я сопровождал его? Я неместный и боюсь заблудиться в этих лесах.
– Заблудиться?
– Деревню, где я вырос, окружала сплошная равнина.
– Если хотите, следуйте за мной. Я поеду не быстро.
– Благодарю доброго господина! – мужчина вновь поклонился. – Моё имя Бхек. Если я смогу быть чем-то полезен господину, пусть господин только скажет!
– А что ты умеешь? – улыбнулся Анн. – Я привык путешествовать в одиночку.
– Несмотря на доброе оружие и коня господина, в дороге встречаются и нехорошие люди. А я крепок и умею владеть оружием.
Бхек вернулся к тому месту, где сидел до появления Анна и вытащил из травы крепкую палку. А затем снял с дерева колчан со стрелами и самодельный лук.
– Что же мешает тебе двигаться дальше самостоятельно? – спросил Анн. – По виду ты бравый молодец.
Бхек опустил глаза и замолчал. Затем, решившись, ответил:
