– Ольга Юрьевна Бойкова, главный редактор газеты «Свидетель», – терпеливо повторила я в телефонную трубку.
– Одну минуточку, – ангельским голоском отозвалась трубка, – я записываю. Ольга Юрьевна…
– …Бойкова, – тяжело вздохнув, закончила я, и воображение живо нарисовало школьницу, старательно выводящую в тетрадке буковку за буковкой.
– …Бойкова, – послушно повторила «школьница».
– Передайте Ефиму Григорьевичу, чтобы он обязательно до меня дозвонился. Это очень важно.
Я положила трубку и снова вздохнула, теперь уже с облегчением.
Маринка, моя подруга и секретарь редакции в одном лице, посмотрела на меня с сочувствием.
– Оль, кофе будешь?
Кофе Маринка готовить умела. Я молча кивнула и потянулась за пачкой «Русского стиля». Плохой день, неудачный. В пачке сиротливо лежала единственная сигарета. Заначка тоже кончилась. На всякий случай я заглянула в боковой ящик стола. Разумеется, там было пусто. То есть там было все, что угодно, кроме сигарет. Маринка принесла чашечку дымящегося кофе, я снова молча кивнула ей в знак благодарности, закурила и погрузилась в тяжелые раздумья, запивая печальные мысли ароматным напитком.
Ефим Григорьевич Резовский, до которого я безуспешно пыталась дозвониться, зарабатывал себе на хлеб с маслом и еще на многое другое тяжким адвокатским трудом. Время от времени Ефим Григорьевич, для друзей – просто Фима, оказывал мне самые разнообразные услуги, так как таланты его не ограничивались только профессиональной сферой. Кроме того, у нас с Фимой давно установились прочные дружеские отношения. Общаясь с ним уже не первый год, я привыкла к его сложной и непредсказуемой натуре, но последняя выходка данного субъекта не влезала ни в какие ворота.
Около месяца назад Фима буквально вломился среди ночи ко мне в квартиру и, бросив на ходу: «Привет!» – промчался прямо на кухню, всем своим видом показывая, как он торопится. Его курчавая непослушная шевелюра торчала в разные стороны больше обычного. Я же от неожиданности так и осталась стоять около открытой входной двери, с возмущением разглядывая грязные следы от его ботинок. А я-то весь вечер убила на ненавистную уборку. И вообще, какого черта? Поймав в этот момент свое отражение в зеркале, я рассмеялась, захлопнула дверь и тоже поспешила на кухню.
Фима стоял ко мне вполоборота и спешно выкладывал из многочисленных карманов какие-то сверточки и пакетики, при этом он сурово вещал:
– Ольга Юрьевна, ситуация чрезвычайная, надежда только на вас. Необходимо спасти жизнь, стать, так сказать, ангелом-хранителем, то есть спасителем.
– О, господи, – вырвалось у меня.
– Мадам, вы мне льстите, – самодовольно ухмыльнулся Фима, возвращая мне назад мою же старую шутку.
– Мадемуазель, между прочим, – автоматически пробормотала я, опускаясь на стул и с интересом разглядывая пакеты.
Фима перехватил мой взгляд.
– Я тут по пути кое-что прихватил, но не уверен, что это именно то, что нужно, – начал было объяснять он. – Значит так, здесь, – он ткнул пальцем в один из пакетов, потом подумал и махнул рукой: – А-а, сама разберешься.
Затем он осторожно полез за пазуху, с сомнением покосился на меня и внезапно нырнул под стол. Все это время я молчала, пытаясь спросонья сообразить, что происходит.
– Все, красавица, мне пора, – радостно закричал Фима, выбираясь из-под стола. – Некогда, некогда, – замахал он руками, хотя я продолжала ошеломленно молчать. С той же скоростью, с какой и примчался, Фима вылетел из кухни, на ходу чмокнув меня в щеку.
– Не волнуйся, это не навсегда, на днях я что-нибудь придумаю, – донесся до меня его голос. Во мне начало расти смутное подозрение.
– Фима, – жалобно позвала я. С грохотом хлопнула входная дверь. Фима смылся.
Я осторожно заглянула под стол. Пусто. Ничего.
– Ерунда какая-то, – пробормотала я. В этот момент на мою ногу что-то наступило. Я с диким воплем взвилась со стула, в одно мгновение оказавшись около двери. В метре от меня сидело маленькое пушистое чудо.
– Мя-я-у, – обиженно сказало чудо, мотнуло головой, при этом его занесло немного в сторону, и неуверенной походкой направилось ко мне. Героически преодолев разделяющее нас расстояние и вытаращив глаза, котенок снова предпринял попытку восхождения по моей ноге.
Ругая Фиму на чем свет стоит, я подхватила котенка, снова уселась на стул и принялась инспектировать пакеты. В них я обнаружила: молоко, куриную ножку, детское питание, рыбные консервы, шоколад. Шоколад, надо полагать, предназначался мне в качестве взятки. Любитель животных, черт бы его побрал.
В эту ночь толком заснуть мне не удалось, впрочем, не только в эту. Котенок – в отместку я назвала его Фимкой – повадился спать у меня под мышкой, и всю ночь я бдила, боясь его придавить. Через пару недель этот звереныш окончательно освоился и из чуда превратился в настоящее маленькое чудовище. С утра пораньше, выспавшись, чего нельзя было сказать обо мне, он начинал бродить по квартире в поисках, чего бы пожрать. Это сопровождалось истошным «мяу» на все лады. Когда я в конце концов вставала и с причитаниями плелась на кухню, он, снова голося, теперь уже радостно, мчался к своей миске, при этом все время попадал мне под ноги, вследствие чего у меня очень быстро выработалась привычка перемещаться, высоко поднимая ноги.
