Сквозь чуткий старческий сон до сознания добираются звуки скребущих когтей и тихое рычание, которое издает хищник, зачуявший запах добычи. Тревога смешанная со страхом подбрасывает тело как пружина. Руки сами хватают посох, всегда стоящий рядом с кроватью на одном и том же месте и один из множества маленьких глиняных кувшинчиков, запечатанных воском. И старейшина уверенным шагом выбегает на мостки, стряхивая по дороге остатки сна.
В ночном прохладном воздухе, освещенном лишь тусклым светом костров из толстых поленьев, рассчитанных на долгое горение до самого утра, чувствуется запах дикого зверя. Чутьё никогда не подводило бывшего охотника, а ныне старейшину деревни Волхва Барга. Повернув нос по ветру и всмотревшись в слабоосвещенную темень, он начинает различать силуэт незваного гостя, ползущего в верх по стволу дерева к мосткам у крайней хаты. Похож он на темный сгусток мрака с двумя горящими желтыми точками глаз.
Уже слышны перестукивания охотников и топот ног по мосткам тех, кто успел схватить луки и колчаны со стрелами. Все двигаются умело без лишнего шума, тварь не должна понять по звуку кто где находиться и на каком расстоянии – ошибок они не прощают. Наконец воздух с шипением прорезает первая стрела, за ней со всех сторон начинают раздаваться щелчки тетивы, и смертоносные стрелы устремляются к своей добыче.
Расслабившегося было Барга накрывает волна отчаяния – зверь не скулит от ран и не падает на землю, он лишь рыкает от недовольства при попадании стрел. Значит ни одному охотнику не удается разглядеть в темноте уязвимого места в прочной шкуре проклятой твари и скоро она выберется на мостки, а дальше начнет метаться как молния, убивая одного за другим, нанося смертельные раны неудачливым стрелкам и бросая их на землю, где во мраке всегда готовые к пиршеству ждут сладкого человечьего мяса его сородичи. Да, у него в руке верное средство – маленький хрупкий кувшинчик со смесью отвара из жгучих трав и ядов разнообразных ползающих гадов, который разбившись об ствол дерева заставит своими ядовитыми парами зверюгу спрыгнуть с дерева и убежать, но, ни попасть с такого расстояния, ни добежать через трое перетяжных мостков старику уже не успеть…
В голове как дикие пчелы начинают носиться мысли – скольких же человек придется хоронить когда встанет солнце, не прольется ли слишком много крови, чтобы приманить всю стаю этих тварей, и где, в конце концов, черти носят «филина». Глаза старосты в панике начинают бегать по мосткам, хатам и веткам деревьев, то и дело натыкаясь на силуэты охотников, безуспешно пытающихся пробить шкуру зверя своими стрелами с широкими наконечниками, как вдруг находят два оранжевых огонька в кроне одного из дубов.
Такой же темный сгусток, только с глазами другого цвета, беззвучно движется с верху вниз, почти от самой макушки дерева где располагается самая маленькая хатка. Тень со светящимися оранжевыми глазами замирает и когда зверь почти добрался до мостков раздается заглушающий все остальные хлесткий щелчок тетивы мощного лука охотника на воргов. Свист стрелы разрывает ночной воздух и переходит в полный боли визг раненного зверя. Раненный хищник еще пытается сделать рывок на верх, но смертоносный свист раздается еще раз и, издав жуткий предсмертный вой, тень соскальзывает по стволу на землю, а два желтых уголька его глаз медленно гаснут в ночи.
Со всех сторон слышаться вздохи облегчения, хотя спокойный сон теперь никому не грозит, ведь рычание и звуки рвущихся жил будут доноситься с низу почти до самого рассвета. Члены стаи всегда сжирают своих погибших, это жутковато, но по крайней мере им теперь есть чем заняться, помимо попыток добраться до нас.
Сон старику не шел, хотя стариком называл себя только он сам – против таких стариков мало кто рискнет встать в кулачном бою. Да в его движениях нет былой скорости, но жизненный опыт в сочетании с тугими жилами обвивающими все его тело и ни грамма жира во всей фигуре бывшего лучшего охотника, делали его похожим на ожившее, переплетенное корнями дерево, которому попасть под руку, означает погибнуть. Он лежал и в состоянии пограничным со сном вяло обкатывал в голове мысль:
– Должен ли нормальный человек привыкнуть к этим звукам, доносящимся с улицы – звукам рвущейся шкуры, обрывающихся сухожилий и рычанию смертоносных хищников? Да привыкнуть настолько, чтобы спокойно засыпать, зная, что им не до тебя, а стража на местах? А если привыкнет, то не превратится ли он в такую же дикую тварь, способную только убивать, жрать и размножаться?
Тем временем шум резко стих, ночные тени растерзав своего соплеменника растаяли в чаще без единого шороха веток или кустов, как и положено лесным хищникам. А еще через пару мгновений небо начало терять одну за другой звезды, плавно светлея и готовясь принять пылающий шар долгожданного всеми солнца. Солнца – которое является главным защитником всех созданий, пытающихся выжить в этом лесном краю, от проклятых воргов, которые в противном случае сожрали бы все что шевелиться, ведь более страшного ночного охотника и представить страшно! Слава богам – они почти слепнут при дневном свете, а поэтому вся стая пережидает день в своем логове.
