1
Артур Кларк отчетливо помнил день, когда заинтересовался фантастикой: 30 марта 1930 года он прочел один из первых номеров НФ-журнала «Эстаундинг» (Astounding Science Fiction) – и его, что называется, зацепило. Через 16 лет он опубликует в «Эстаундинге» дебютный рассказ «Лазейка», который, правда, восхищения у читателей не вызовет. Но уже второй рассказ, «Спасательный отряд», запомнится многим. Галактическое сообщество шлет к Земле спасателей, чтобы эвакуировать людей перед тем, как Солнце превратится в сверхновую, но… не находит на планете вообще никого: раса, в талантах которой все сомневались, умудрилась в кратчайшие сроки построить грандиозный космический флот – и эвакуировалась к звездам самостоятельно!
Писатель всегда был безграничным оптимистом – и верил в силу науки и разума. Природа наделила уроженца сомерсетской деревушки блестящим умом: к своим 20 годам он успел не только поработать в британских Королевских ВВС над секретным проектом радара, но и выдвинуть идею «мирового радио» на основе космических аппаратов на геостационарных орбитах – то есть коммуникационной сети, на которой сегодня держатся мобильная связь и Интернет. И это за 12 лет до запуска первого спутника!
Любовью к космосу Кларк проникся с детства. Его любимыми писателями были Герберт Уэллс и Олаф Степлдон; от первого он взял веру в светлое научное будущее, от второго – грандиозность воображения. Кларк всю жизнь был атеистом – он свято полагал, что наше выживание зависит не от Бога или богов, а только от нас самих, от нашей преданности прогрессу. Наука была его религией, он исповедовал ее ревностно и где-то наивно. Как писал его друг фантаст Майкл Муркок, «Артур предпочитал думать, что будущее будет таким, каким его видел Уэллс: множество башковитых людей в тогах сидят и обмениваются теоремами».
Поначалу научно-популярные книги Кларка вроде «Межпланетного полета» (1950) и «Исследования космоса» (1951) расходились лучше, чем его фантастика. Всё изменил роман «Конец детства» (1953) – фантазия об эволюции человечества, под надзором Сверхправителей превращающегося в единое сознание, которое в итоге сливается со Сверхразумом. За ним последовали «Земной Свет» (1955), «Город и звезды» (1956), «Лунная пыль» (1961).
К моменту судьбоносной встречи с режиссером Стэнли Кубриком Кларк снискал известность и как популяризатор науки, и как фантаст – один из «большой тройки», в которую входили также Роберт Хайнлайн и Айзек Азимов.
2
После «Спартака», «Лолиты» и «Доктора Стрейнджлава» Стэнли Кубрик стал всемирной знаменитостью. Около 1964 года он страстно захотел поставить фильм в жанре НФ. Помощник посоветовал ему поговорить с Артуром Кларком. Режиссера идея связываться с «отшельником, каким-то психом, живущим на дереве» (так Кубрик представлял себе Цейлон), поначалу не прельщала. Что до Кларка, он, едва узнав о проекте, дал телеграмму: «ЗАИНТЕРЕСОВАН РАБОТЕ АНФАН ТЕРРИБЛЕМ ТЧК СВЯЖИТЕСЬ МОИМ АГЕНТОМ ТЧК ПОЧЕМУ ОН ДУМАЕТ ЧТО Я ОТШЕЛЬНИК ВПРС».
22 апреля две знаменитости встретились в нью-йоркском ресторане – и убедились в том, что понимают друг друга. В феврале 1965 года газеты написали о том, что Кубрик снимет на студии MGM крупнобюджетный фильм «Странствие по ту сторону звезд» по роману, написанному в соавторстве с Кларком. Рабочее название фильма придумал Кубрик, и Кларку оно не нравилось. Альтернативами были «Туннель к звездам», «Вселенная» и «Планетопад». В шутку Кубрик и Кларк называли проект «Как была завоевана Солнечная система» – по аналогии с культовым вестерном 1962 года «Как был завоеван Запад».
С темами Кларк определился сразу: «Прошлое и будущее человека в космосе. Наше место в иерархии Вселенной, вероятно, невысокое. Реакция человечества на высший разум… НФ-фильмы всегда означают чудовищ и секс, и мы решили поискать для нашего фильма другой жанр». Кубрик добавлял: «Это космическая одиссея, почти как у Гомера». Отсюда и возникло впоследствии название «2001: Космическая Одиссея».
За основу сценария решили взять рассказ Кларка «Часовой», написанный в 1948 году. Поначалу работа шла весело. Соавторы отмели несколько задумок, в том числе об инопланетных машинах, для которых органика – это болезнь, о людях из другой звездной системы – потомках людей, вывезенных с Земли, о том, как «семнадцать инопланетных черных пирамид разъезжают в открытых машинах по Пятой авеню, а на них смотрят ирландские копы». Кларк пишет в дневнике, что потратил день на то, чтобы «научить Стэнли пользоваться логарифмической линейкой; Стэнли в восхищении». В другой раз они сели обсуждать сценарий – и три часа спорили о теории трансфинитных множеств Кантора.
Следующая запись гласит: «Теперь у нас есть всё, кроме сюжета». Кларку снились кошмары: в одном сне он видел себя роботом, которого переделывают, в другом присутствовал на съемках – по-прежнему без сюжета на руках. Кубрик все время придумывал что-то новое: то он решил назвать сходящий с ума компьютер Афиной (потом ЭАЛ стал Сократом), то воображал «роботов, создающих для услаждения героев викторианские декорации», – вот откуда появился роскошный гостиничный номер в финале…
