Париж. 1658-й год.
На улице Бак в Сен-Жерменском предместье в середине дня всегда царило оживление. Причина этого оживления была в том, что именно здесь находились казармы королевских мушкетёров, или, как их ещё называли, «Отель Мушкетёров». Около ворот всегда стояла небольшая толпа, состоящая из людей, желающих попасть внутрь, но мушкетёры, дежурившие в карауле, пропускали далеко не всех.
Сегодня у ворот на часах стояли два мушкетёра: Жак дю Белле и Шарль д’Аржансон. Молодые люди были примерно одного возраста, но дю Белле был широкоплечим здоровяком из Прованса не менее шести футов роста, а д'Аржансон был много ниже своего приятеля и всю свою жизнь прожил в Турени. Их дежурство подходило к концу, и друзья уже строили планы на вечер.
– Предлагаю, чтобы далеко не ходить, сегодняшний вечер провести в «Еловой шишке», – сказал дю Белле, показывая на трактир через дорогу. – Там всегда прекрасное бургундское, и к тому же хозяин обещал сегодня приготовить свой фирменный гусиный паштет.
– Поддерживаю, дорогой друг, – зевая, ответил д’Аржансон, – но только в том случае, если платишь за всё ты. В моих карманах пусто, как в голове у аббата.
– Конечно, Шарль, – улыбнулся дю Белле, – сегодня я богат, и ты сможешь ни в чём себе не отказывать.
В это время мушкетёры увидели, как из-за поворота показалась роскошная карета, запряжённая шестёркой великолепных лошадей. Экипаж сопровождали четверо гвардейцев, а кучер был одет в кардинальскую ливрею.
– Мазарини! – воскликнул дю Белле.
– Он самый, чёрт бы его побрал!
Карета поравнялась с мушкетёрами, и они приподняли свои шляпы, показывая, что знают, кто в ней сидит. Вообще-то при приближении первого министра Франции военные обязаны были отсалютовать ему шпагами, но друзья намеренно не сделали этого. Кардинал Мазарини не пользовался уважением среди королевских мушкетёров, поскольку двенадцать лет назад по его приказу их рота была распущена, якобы в целях экономии. И только в прошлом году мушкетёры были восстановлены в своих правах благодаря указу короля Людовика XIV.
Экипаж пролетел мимо и скрылся в пыли, а друзья переглянулись между собой.
– Каждый день проезжает, – произнёс дю Белле. – Уже неделю и в одно и то же время. Удивительно.
– Ничего удивительного, мой друг, – ответил д’Аржансон. – Король сейчас живёт в Сен-Жерменском дворце, и кардинал каждый день отправляется к нему с докладом.
– Бедняга кардинал! – воскликнул дю Белле. – Ему, наверное, очень тяжело постоянно туда ездить.
– Ничего не поделаешь. Король хочет слышать все новости только из уст первого министра.
И тут д’Аржансон посмотрел на трактир, о котором говорил его друг, и увидел, как из его дверей вышел высокий худощавый человек в чёрном камзоле. Мушкетёр не знал, чем этот человек так привлёк его внимание, но посмотрев на него внимательнее, он с удивлением заметил, что на его боку висела роскошная придворная шпага с золочёным эфесом, а на пальце сверкнул на солнце крупный алмаз. Сразу было видно, что это очень знатный вельможа, и было непривычно видеть его выходящим из «Еловой шишки». В такие заведения люди с высоким положением не заходили.
Мужчина, выйдя на улицу, остановился и огляделся, но вдруг, встретившись взглядом с д’Аржансоном, надвинул на глаза свою широкополую шляпу, развернулся и быстро пошёл прочь.
– Куда ты смотришь, мой друг? – спросил дю Белле.
– Показалось, что увидел знакомого, – задумчиво проговорил мушкетёр, глядя вслед незнакомцу в чёрном. – Так что ты говорил о «Еловой шишке»?
– Я говорил, что там прекрасное бургундское и гусиный паштет.
– Вот и хорошо. Туда и направимся.
Через час их сменили, и друзья пошли в выбранный ими трактир. Они просидели там почти до утра. Хозяин «Еловой шишки» не подвёл и, кроме гусиного паштета, накормил мушкетёров другими деликатесами. Вино лилось рекой, и д’Аржансон с дю Белле вышли из кабака только, когда начало светать, шатаясь, как лёгкая лодка, плывущая в штормовом море. Обнявшись и распевая мушкетёрские песни, они направились домой, благо, жили оба недалеко.
На следующий день д’Аржансон проснулся только после обеда. Некоторое время он лежал в кровати и с трудом припоминал вчерашний вечер. В памяти возникало улыбающееся лицо дю Белле, стол, заставленный бутылками, и уличная девка, сидящая у него на коленях. Мушкетёр поморщился и вдруг вспомнил человека в чёрном, выходившего из «Еловой шишки».
– Жиль! – сразу крикнул он слуге. – Камзол и шляпу!
Слуга принёс одежду, и д’Аржансон быстро натянул её на себя, после чего нацепил шпагу.
– Жиль, ты пойдёшь со мной, – произнёс он.
Они вышли из дома, быстро дошагали до трактира «Еловая шишка» и зашли в него.
– Здравствуйте, мэтр Делаж, – подойдя к стойке, приветливо поздоровался д’Аржансон с хозяином.
– Добрый день, сударь, – Делаж выразил на своём лице безмерную радость от встречи с таким важным гостем. – Как вы вчера добрались до дома? Надеюсь, без происшествий.
– Спасибо, дошёл хорошо, – ответил мушкетёр, который и сам смутно помнил, как оказался у себя в квартире. – Мне бы чего-нибудь выпить. Денег у меня сейчас нет, но вы же знаете, что я не люблю оставаться в долгу и расплачусь, как только смогу.
