Обрюзг и плохо играет. Постарел. Так они говорят – критики – знакомые за глаза и незнакомые в лицо, пишут в своих глупых дилетантских комментариях.
«Ну и что?» – думал Баниров. – «Какое мне дело?»
Такси выехало из закрытого двора-колодца. Баниров смотрел на мокрую после проезда поливальной машины улицу. Больше всего ему захотелось оказаться под её напором воды. Наконец, очиститься, отскребать душу от этого свербящего чувства неустроенности.
Пожилой таксист, конечно, его узнал и посылал невербальные знаки в виде покашливания, прочистки горла и судорожных кивков головы в сторону клиента. За годы известности, даже славы Баниров не понял, досаждает ему это или нет.
По приезду надо будет попросить остановиться не у входа, решил он, поддавшись беспокойному порыву быть разоблачённым.
Психолог уже ждала. Улыбчивая и приветливая. Конечно, в конце сеанса попросит автограф. Чем-то она напоминала жену Банирова – Стасю, «маленькая фанатка», как он её называл, когда ещё был женат в предыдущий раз. Они действительно походили хрупким телосложением и даже слегка назидательным наклоном головы при разговоре.
Баниров прошёл в уютно обставленный кабинет и сел в кресло. На стене были яркие разноцветные сертификаты и грамоты, как бы говорящие о профессионализме их обладателя. Психолог села за стол, отложив компьютерную мышку и ручку, изъявив желание, таким образом, слушать.
– С чего начать? – неловко рассмеялся Баниров, хотя ему не было неловко, неловкость он изобразил на всякий случай.
– По телефону вы говорили, что вам надоели критики, – подсказала психолог.
– Точнее достали, – у него вспотели ладони, – а знаете, что самое неприятное? По большей части они справедливы. Я уже давно работаю без удовольствия, платят и ладно, главное мелькать лицом, так мне казалось.
– А сейчас не кажется?
Баниров пожал плечами. Он вдруг с ужасом подумал, что сможет ли сыграть какую-либо роль, любого человека, перед этим зрителем.
– Отчасти, деньги всегда нужны, – признался он.
– Почему вы берётесь за роли, которые вам не нравятся?
– Ха, всё просто, за них платят, их предлагают. Роли ментов и иже с ними сделали мне имя, этого не отнять.
– А театр?
– Я там по большей части играю свадебных генералов, во всех смыслах. Люди видят афишу театра, видят мою фамилию и восклицают: «А это ведь это та говорящая голова из какого-то очередного сериала, название которого я не могу вспомнить, он ещё в «Беглецах» снимался с Джоном Кьюсаком».
– Значит вы живете по течению, – резюмировала психолог, застывая в позе отличницы за партой.
Обрюзг и постарел.
– И мне это неприятно. Не знаю в чём тут дело, амплуа или успех. Может быть, я, на самом деле, посредственный актер, как писали в «Искусстве кино», которому просто повезло попасть на роль второго плана на один сезон в американский телик.
– В «Беглецах» вы были хороши, – склонила голову психолог.
– Спасибо. Можно воды?
Психолог кивнула и отправилась в приёмную. Глоток тёплой воды подстегнул дальнейший разговор. Психолог спрашивала, мягко и тактично, но Баниров всё равно чувствовал себя, как на допросе, и теребил истёртые запонки на манжетах. Они углубились в прошлое и вскоре пришли к выводу, что актёрство из самовыражения в институте превратилось в надоевшее ремесло. Однако у Банирова сохранялось чувство, что этим едва уловимым ремеслом он разучился пользоваться.
– Всё дело в таланте, – доказывал Баниров то ли себе, то ли собеседнице, – он либо есть и замылился халтурой, либо его нет и не было.
– Вы знаете, что такого успеха, как у вас, добиваются единицы актёров.
Баниров вспомнил свой курс. Саша Оплёткин погибал в антрепризе, Вика Смуля тянула лямку тюзовского актёра у себя в Астрахани или где-то ещё, а другие… Кто-то ушёл из профессии навсегда, кто-то из жизни.
– Не знаю, доказывает ли успех что-либо кроме силы удачи, – решил стоять на своём Баниров.
– Виктор, – вздохнула психолог, метнув взгляд в телефон и на часы, – вы рассказывали, что участвовали в шабаше.
– Да, а что? Чёрная магия, но ничего такого, в жертву мы принесли пойманную в мышеловку мышь. Она даже скончалась до конца обряда.
– Обряд сработал?
Баниров усмехнулся.
– Трудно сказать, я это больше рассматривал, как аутотренинг. Настроишь мозг на успех и рвёшься к нему. Впрочем, мне тогда действительно повезло попасть на пробы в Старый Театр, – сказал он, добавив уже удручённо. – Где я до сих пор и торчу.
Неожиданно психолог схватилась за горло и закашлялась, чуть не уронив опустевшую чашку кофе.
– Будьте здоровы, – сказал пациент.
Она кивнула, вышла промочить горло.
– У меня для вас предложение, – сказала она, вернувшись с поправленной причёской и протягивая визитку, – обратитесь к этому человеку, быть может, это то, что вам нужно.
«Т.О. Искушев», – было написано на карточке, внизу был московский городской телефон.
– Кто это?
– Консультант, – сказала психолог.
Он перевернул визитку и увидел лаконичную надпись «консультант личностного роста».
– Мне кажется, вся ваша проблема в самоуважении, он поможет вам.
– А вы?
– Не мой профиль.
Баниров театрально покосился на дипломы и сертификаты в рамочках. Ему не нравилось, что его отсылают, когда он сам через знакомых вышел на этого психолога. Все её хвалили, а она отказывается от него сразу же на первом сеансе терапии.
