– Такого просто быть не может! – на выразительном лице Наргиз было написано такое недоумение, что Амир невольно улыбнулся.
– Почему? – мягко спросил он, поднимая голову и перестав орудовать ножом и вилкой.
Они сидели в небольшом кафе, которое привлекло их почти домашним уютом, веселенькими, расшитыми вручную скатертями и живыми цветами, которые были повсюду – и в горшочках на подоконниках, и в изящных вазочках на каждом столике, и в больших вазах на покрытом темным лаком паркетном полу.
– Потому что так не бывает! – Наргиз досадливо поморщилась. – Они не задали мне ни одного вопроса, словно им было все равно, кого они принимают на работу. А им не может быть все равно. Это все-таки телевидение, а не какая-нибудь шарашкина контора, и вакантная должность не какого-нибудь технического работника, а парламентского корреспондента.
– Может, достаточно было одного взгляда на тебя, чтобы ты им приглянулась? – Амир снова приступил к еде, пробуя на вкус бифштекс с кровью, который им только что подали.
– Не могла я им приглянуться с первого взгляда! Я не Мэрилин Монро и не Шерон Стоун, чтобы они тут же распустили нюни и простерлись предо мной ниц.
– Ты недооцениваешь себя. Ты талантливая журналистка…
– Да откуда им это знать! – не дала она ему договорить. – У меня ведь не написано на лбу, что я чертовски талантлива и именно меня они искали всю жизнь. Да и резюме у меня так себе. И потом, я никогда не работала на телевидении, у меня нет никакого опыта, а они вдруг без единого вопроса заявляют, что я им подхожу и с завтрашнего дня могу приступать к работе.
– И что тебя не устраивает? – Амир перестал есть и сделал нетерпеливый жест рукой. – Любая другая на твоем месте визжала бы от восторга, что так легко добилась места на телевидении.
Наргиз пожала плечами.
– Я давно решила для себя, что в этой жизни ничто так просто не дается. А если что-то само плывет в руки, то этому должно быть разумное объяснение.
– Ты стала подозрительной, – заметил Амир.
– Будешь подозрительной, – проворчала она, – когда на тебя смотрят так, словно хотят сказать: «Ну что ты ломаешь комедию! Ты же прекрасно знаешь, что будешь принята, даже если в твоем резюме черным по белому написано, что у тебя три класса образования и ни одной извилины в мозгу».
Амир на мгновенье замер, потом бросил на молодую женщину обеспокоенный взгляд. Она перехватила его, и в ее глазах странного темно-вишневого цвета зажглись искорки понимания. Осознав, что выдал себя, он быстро отвел глаза и начал шарить в карманах в поисках сигарет.
– Здесь не курят, – сухо предупредила Наргиз.
Он моментально прекратил поиски, мысленно чертыхнулся и приготовился к неизбежному.
– И я хочу знать, – ледяным тоном продолжила она, – почему они на меня так смотрели.
– Ты хочешь узнать это у меня? Почему у меня? – попытался он уйти от ответа, но, поймав ее взгляд, понял, насколько это бесполезно.
– Не увиливай, Амир. Это ты постарался? Замолвил, так сказать, за меня словечко?
– Да, я, – не счел он больше нужным скрывать и, полагая, что лучший способ защиты – нападение, быстро добавил: – А что в этом зазорного? Разве я не вправе попросить за свою хорошую знакомую, которая к тому же долгое время сидит без работы?
– Я не просила тебя о подобной милости, – ее голос был по-прежнему сух и резок.
– Ну, конечно, ты не просила, – так же сухо произнес Амир. – Ты ведь привыкла рассчитывать только на себя.
– Это упрек или обвинение?
– Ни то и ни другое. – Он задумчиво потер подбородок и посмотрел ей прямо в лицо. – Надеюсь, ты не помчишься сейчас в Останкино и не станешь отказываться от работы, для которой так подходишь?
Его спутница молчала, и он подумал, что, скорее всего, она так и поступит.
– Как же с тобой трудно! – вздохнул он.
– Я просто не люблю, когда вмешиваются в мои дела.
Ее тон нисколько не смягчился, и он протянул руку через стол, накрыл ее пальцы своей длинной узкой ладонью.
– Поверь, это самое малое, что я могу сделать в благодарность за все, что ты для меня сделала.
В ее глазах вспыхнули искорки гнева.
– Я не требую от тебя благодарности. Ты мне ничем не обязан. – Она быстро убрала руку и откинулась на спинку стула.
– Конечно, не обязан, – обманчиво-простодушным тоном проговорил он, – если не считать, что ты трижды спасала мою жизнь.
– Ты преувеличиваешь. Это было давно и было…
– Правдой. Все это было правдой, – не дал он ей договорить.
Действительно, год назад Амир попал в страшный переплет, когда, решив стать депутатом Госдумы, выдвинул свою кандидатуру по Дербентскому избирательному округу. Его главным соперником на выборах должен был стать крупный бизнесмен, миллионер и бывший зять губернатора Мурманской области Рауф Нагиев. При разводе с женой последний повел себя не по-джентльменски, что очень и очень не понравилось тестю-губернатору. Нагиев не только лишился его поддержки – всемогущий губернатор спустил на него всех собак, каких только можно. Принадлежащую ему компанию стали усиленно проверять и Генпрокуратура, и налоговики, ему инкриминировали участие в незаконных операциях и связи с криминальным миром, так что Нагиеву как воздух был нужен депутатский мандат и неприкосновенность, которую тот гарантировал. Однако, понимая, что в Дагестане его плохо знают и у него мало шансов победить на выборах, он решил подкупить соперника, а когда получил решительный отказ, перешел к открытым угрозам. Жизни Амира много раз угрожала опасность, но благодаря Наргиз он не только остался жив, но и победил на выборах.
