Твой приятель Валерка в футболке с орлом
В ресторане отеля за шатким столом
Говорил, что ты должен идти напролом,
Что тебя понимает отлично —
Понимает, насколько ты сильно устал,
Потому, что ты просто мужик, а не сталь,
И просил принести ему водки Кристалл,
Но ему приносили Столичной.
Он тебя понимал в мелочах и в большом,
Он был очень расстроен, смущён, возмущён,
Запивая Столичную кислым борщом,
Бородинский макая в сметанку;
Вы допили Столичную, съели борщи,
Сервис был неказистым, но счёт – небольшим,
Он сказал: «Если будут проблемы – пиши», —
И поехал к жене на Фонтанку.
Он поехал к жене, ты пошёл на вокзал,
Ты нашёл своё место и мне написал,
Что уладишь любые формальности сам,
И уладишь, наверное, к маю.
Что тебя понимают Артём и Кирилл,
И Валерка, ты только что с ним говорил,
И случайный попутчик – мужик из Твери,
Только я тебя не понимаю!
И, хотя я прекрасно умею читать,
Прочитав, всё равно не пойму ни черта —
Между нами давно появилась черта,
И мы больше её не преступим!
Ты использовал весь речевой арсенал,
Поезд тронулся, и потерялся сигнал,
Мне казалось, что это ещё не финал,
Позвонила – ты был недоступен!
Ты исчез – для тебя это было важней,
Твой приятель Валерка поехал к жене,
Он тебя понимает? Конечно же нет,
Понимал бы – сидел бы напротив.
Не лежал бы в постельке своей кружевной,
Обсуждая твои перспективы с женой,
Рассуждая, какой ты, конечно, смешной,
А такой образованный вроде.
Хороши обсуждения чьих-то страстей,
Возникает так много хороших идей,
Обсудили тебя, уложили детей,
Целовали в мизинцы, в ресницы…
А твоих кто придёт целовать, обнимать?
Ты спокоен – у них есть надёжная мать,
Им ещё слишком рано тебя понимать,
А потом ты готов объясниться.
Ты готов объясниться. Однажды. Потом.
У картонных мечей притупился картон,
