«Карета герцога Норфолка»
Лета 1772 года, января, двадцать третьего дня по дороге к Брэмптон Брайан Холлу в Харефордшире ехала карета. Эту большую, разменявшую второй десяток лет, скрипучую колымагу из каретного сарая герцога Норфолка в Норфолк-Хаусе использовали редко. Эдвард Говард, девятый герцог Норфолк, предусмотрительно держал ее на случай разных просьб и нужд родственников. Таковым родственником был внучатый племянник герцога, сын его наследника, Чарльз Говард-младший, который совершал свое путешествие из Лондона.
Лорд Чарльз был человек плотного телосложения, энергичный, среднего роста, кареглазый, с приятным округлым лицом и темными вьющимися волосами. Ему было двадцать пять лет, он слыл своего рода бунтарем и бонвиваном, среди хороших друзей имел прозвище «жокей», а среди завистников – «мясник». Бунтарский характер Чарльза Говарда-младшего проявлялся в том, что он почти никогда не носил парик, не пользовался пудрой, очень редко мылся и позволял себе нелестно высказываться о многом и многих, в том числе о родственниках, анекдоты о которых он собирал, записывал и рассказывал при каждом удобном случае. Молодого человека считали наследником девятого герцога Норфолка, так как его отец, племянник герцога, сам уже был в летах.
– Помню эту деревню по прошлой моей поездке в Харефордшир. Эти три вяза и пруд – лорд Говард посмотрел в окно кареты.
– У вас отличная память, – почти безучастно ответила супруга.
– Так оно и есть – Чарльз хмыкнул. – У тебя больной вид… Скоро будем на месте, дорогая.
Жена Чарльза Говарда-младшего, леди Фрэнсис Говард, урожденная Скудамор, была печальна и измучена. Два месяца назад у нее случился выкидыш, от которого она никак не могла оправиться. Женщина сидела напротив мужа, сутулясь и опустив голову. Она была высокой, одного с мужем роста, и худой, можно сказать тощей, с плоской грудью. У нее были мягкие черты лица, большие серые глаза и маленький рот.
Леди Фрэнсис с трудом переносила тряску, неприятный скрип колес, гадкий январский холод. Но сложнее всего ей было терпеть отвратительный запах пота и одеколона ее супруга, который доводил ее до отчаяния дома, а в тесной карете был просто невыносим.
– Надеюсь на это, сударь. Боль из головы нейдет. Воздух в январе холодный. Кажется, я простудилась и заболеваю. Не следовало мне тебя сопровождать, я совсем не знаю Харли. Ехал бы один, – леди Фрэнсис была измотана и сердита. – Мне не по сердцу эти сельские сборища. Летом они утомительны, а зимой и вовсе опасны. В эту пору люди много кашляют и хватают лихорадку. Я никого из хозяев и гостей не знаю. Что я буду там делать? Заводить знакомства, которых не хочу иметь? Вдруг я уже заболела? Тогда ты будешь веселиться, а я проведу все дни в своей комнате с Мартой, согреваясь у камина или под одеялом. Разве это справедливо?
Услышав свое имя, сидевшая рядом с леди Фрэнсис женщина перестала дремать и посмотрела на лорда Говарда. Служанка Марта Ричардс была женщиной средних лет, с мышиного цвета волосами. Полная, розовощекая, довольно ленивая. Хозяйка и хозяин редко к ней обращались, когда были вместе, но едва леди Фрэнсис оставалась с Мартой наедине, на служанку обрушивался поток упреков, жалоб и сетований госпожи на мужа и судьбу.
– Ты тоже устала, Марта? – леди Фрэнсис вздохнула.
– Не так как вы, бедняжка. Не так, как вы, – пробормотала Марта и снова задремала.
Чарльз Говард-младший бросил взгляд на жену. Унылая, вечно хнычет. Почему жизнь все время сводит его с такими женщинами? Первая жена лорда Говарда, Мэриан Коппингер, дочь Джона Коппингера, на которой он женился пять лет назад, была точно такой же. Худой и унылой. Она умерла спустя год после свадьбы, в 1768 году, рожая мертвого ребенка. Он уже забыл ее лицо, но помнил, какой невзрачной она была. У новой супруги, с которой они не прожили еще и года в браке, два месяца назад случился выкидыш. «Даже выносить не может, насколько слаба…» Вот она сидит напротив него, уставшая и поникшая, исполняет его волю, едет туда, куда не хочет. Но не злится, а просто обреченно ворчит, и глядит на него своими тусклыми глазами, как приговоренная к каторге.
Та женщина, к которой Чарльз Говард-младший ехал в Брэмптон Брайан Холл, чтобы сделать своей любовницей, была совсем другой. Единственная дочь четвертого графа Оксфорда и Мортимера, прекрасная леди Сьюзен Харли, голубоглазая блондинка, живая и изящная. Очаровательная и улыбчивая. Ее не раздражали его манера говорить, жестикуляция, смех и легкое фатовство.
– Старина Нед, наверное, держит эту рухлядь, чтобы не позволять нам пользоваться своим новым экипажем, – лорд Говард схватился за сиденье.
Раскачиваясь на ухабах, карета жалобно скрипела, как будто была готова развалиться. Он снова бросил взгляд на жену. По ее бледным щекам катились слезы, но она молчала. Лорд Говард вспомнил похожее событие пять лет назад. Тогда он был приглашен вместе с молодой женой Мэриан и отцом, Чарльзом Говардом-старшим, на ужин к девятому герцогу Норфолку. Эдвард Говард, девятый герцог Норфолк, седьмой граф Норфолк, двадцать седьмой граф Арундел, седьмой граф Суррей, четвертый граф Норидж, семнадцатый барон Мальтраверс, двадцатый барон Моубрей, двадцать первый барон Сегрейв, девятнадцатый барон Толбот, восемнадцатый барон Фёрниволл, четвертый барон Говард из Касл-Райзинга и четвертый граф-маршал Англии был монументальным стариком, состоявшим из превосходных манер и достоинства. Жена герцога, ее светлость герцогиня Мэри, присутствовала на ужине, несмотря на свои многие болезни. Она отлично знала его отца, почти такого же основательного, как ее супруг, но с Чарльзом Говардом-младшим встретилась впервые. Старушка была неприятно поражена поведением молодого человека, его частым хохотом, грубым юмором, отменным аппетитом и все тем, как он выглядел. Она сидела за столом, потрясенная новоявленным наследником, а потом, посреди ужина, вдруг закрыла лицо руками, разрыдалась, вскочила со стула и выбежала из столовой. Девятый герцог Норфолк и отец тут же перестали есть, а его жена, Мэриан, тоже залилась слезами, но хотя бы не унеслась вслед за герцогиней.
