Глава 1. Вторжение
«Шла вторая неделя осады. Крепость могла бы продержаться ещё столько же, но пять дней назад предатель, да покарает его всемогущий Сефер, открыл демонам, что явились под городские стены в обличье звероподобных людей, родники, питающие город. Враг не перекрыл источники, он добавил в них яд, медленнодействующую отраву. Люди начали умирать три дня назад. Сейчас уже многих из тех, без кого я не мыслил своей жизни нет в живых. Я тоже пил эту мертвую воду, но остался жив, не знаю почему. Трупы сжигают на площади, в центре города. Воду из центрального фонтана вычерпали и теперь в нём огромное кострище, погребальный костёр. Иногда его, если пламя слишком разгорается, поливают той самой отравленной водой. Вода, дававшая жизнь, теперь стала орудием смерти. Городские алхимики, пытавшиеся сделать горючий состав с примесью воды для атак на неприятеля, открыли, что вода отравлена. Но противоядия так и не изобрели. Самой тяжёлой утратой была смерть наместника города барона Астала. Человек достойный, талантливый, он был первейшим и сильнейшим защитником города. Городской Синклит передал всю власть князю Хайре, городскому стратигу. Сейчас он полноправный правитель города. Но никто не может сказать, сколько он пробудет в этой должности. Он же тоже пил воду. Мы все пили воду, но никак не понять, отчего одни умирают раньше, а другие позже. Князь много времени проводит на городских стенах, руководит обороной, а на стенах у смерти тоже много работы, много жатвы.
Самое страшное, что у города почти нет надежды. Противник, взяв город, убьёт всех. Кочевники всегда так делают. Они не считают нас, живущих в городах, людьми. Они ненавидят нас просто за то, что мы такие. Никто даже не знает, зачем они пришли под стены нашего города, под стены Таирасса. Об их приближении мы узнали не более чем за сутки. Ох, в животе резь… Может, мой черёд настал? Вода, вода, что же такое? Сначала в Таирасс прискакали дальние дозоры с западной границы, сообщили о неприятеле, а потом потянулись жители окрестных сёл, деревень, хуторов, маленьких городков, не имеющих своих стен для защиты. Кочевники специально оставляли людям жизни, чтобы живых в городе стало слишком много, и мы все начали скорее гибнуть от голода. Мне никогда не забыть ужасный момент, когда покойный наместник города закрыть городские ворота перед очередной толпой спасавшихся от смерти. Многие в тот день барона Астала прокляли. Но я считаю, что он поступил верно. Город не может сохранить всех. Иначе, призванный сохранить жизни, он станет могилой. Тогда никто не знал, что город обречен стать могилой. Часть из беженцев с окраин провинции ушла на восток, в горы. Может, нам тоже было лучше уйти в горы? Теперь-то уж, какая разница. Часть из беженцев осталась, кому-то из них даже повезло и некоторые добрые сердцем горожане под страхом изгнания из города подняли их в корзинах на городские стены. Но подавляющее большинство так и не попало в город, встретив кочевников у стен. И началось страшное… Отцы убивали свои семьи, чтоб они не попали в руки к кочевникам, матери душили детей, дети убивали престарелых родителей. Тех, кто не успел проститься с жизнью до их прихода, кочевники мучили под городскими стенами, стараясь, чтобы они громче кричали и дольше страдали. Город был подавлен. Особенно горячие головы, чистые сердцами, но пренебрегавшие разумом, хотели открыть ворота и наказать неприятеля. Слава Творцу, здравомыслие не покинуло стратига и синклит. Самое страшное, что мы даже не знаем, как откупиться от врага, что им дать взамен наших жизней? Кажется, они просто хотят убить всех и оставить от города руины. Несчастный Таирасс! Великолепные сады, площади, богатые рынки, дворцы, библиотеки, полные редчайших сокровищ, чудесные храмы, школы, университет. Чем мы прогневали Создателя, что Он решил снести наш город с лица земли?» – автор записал эти слова и услышал оживление на улице. Топот ног, крики, в сторону городских ворот кто-то проскакал верхом на лошади. Кочевники собирались штурмовать город. Их инженеры построили стенобитные машины, осадные башни, катапульты, несметное количество осадных лестниц, длинных и крепких. Забили в барабаны, тысячи глоток издали крик и обладатели этих глоток, страшные, хищные, двинулись на стены. Казалось, море или какое-то невиданное чудовище хочет взобраться на стены, проломить их и хлынуть через руины в город, смывая, как морские волны смывают песчаные крепости на берегу, всё на своём пути. К стенам подкатили башни, к воротам подкатили огромный крытый таран. На нём был сконцентрирован огонь оборонявшихся. Таран был похож на гигантский, обтянутый кожей, короб на колёсах. Казалось, его тащат не люди, а исполинских размеров волы, находящиеся там же, в коробе, под прикрытием деревянных щитов и дубленых кож, накинутых на крышу тарана. Наконечник его был выполнен в виде железной головы барана. Этот овен должен был расшибить ворота, выломать их. В таран полетели горящие стрелы, камни, копья, но всё было тщетно, он медленно полз к воротам, к своей желанной добыче. Когда таран дополз, стал ровно по центру ворот, так, чтобы бить между левой и правой створкой, на него удалось сбросить большой камень, который пробил крышу короба и позволил поджечь его. Кочевники принялись тушить таран.
