– Знаешь Даня, такого я от тебя никак не ожидала. Не так, ой не так я тебя воспитывала. Что бы сказал на это твой отец?
Головомойка от мамы – не самое радужное начало рабочего дня. Она частенько устраивала мне сеансы мозгоклюйства, невзирая на мой почтенный возраст. Но отца приплетала только в самом безнадежном случае, когда я реально косячил.
А главное, я никак не мог уловить суть этих претензий. Что я такого успел натворить за ночь?
– Что случилось? Ты же в поликлинику вроде собиралась?
– А я уже там была! И если бы не эта счастливая случайность, то еще неизвестно сколько бы я в неведении жила!
Мне уже надоело тупить, голос мамы дрожит, и это не притворство. По спине бежит холодок. И, рассердившись сам на себя за мнительность, спрашиваю резче чем нужно:
– Да можешь ты уже сказать, что произошло, в конце концов?
– Ты же знаешь, как я хочу внуков! – тут же заявляет она.
– А это-то здесь еще при чем? – закатываю глаза. Внуки, а вернее, их отсутствие – любимая мамина тема. Хотя ее тоже можно понять. Я единственный ребенок в семье, мне тридцать, и я не женат.
– Ах, ни при чем?! Ну и эгоист же ты! – Мама верещит так, что мне приходится отстраниться от телефона, иначе я рискую оглохнуть на одно ухо. – Ну не нужен тебе этот ребенок и ладно, бог тебе судья. Но меня-то ты за что лишаешь кровиночки? – На последней фразе мама уже откровенно рыдает, а я испытываю жгучее чувство вины. Хоть и не знаю пока за что.
– Мама, успокойся. Я сейчас приеду. – Волнуюсь не на шутку за ее здоровье. Прошел всего месяц после выписки из больницы, и ей крайне нежелательны такие эмоциональные всплески.
Через десять минут я уже стою на пороге отчего дома. В воздухе витает противный запах корвалола, а из кухни доносятся тихие всхлипывания.
– Привет, – снова здороваюсь я и присаживаюсь перед ней на полусогнутых, внимательно вглядываясь в лицо. Выглядит она откровенно ужасно. Глаза красные и опухшие от слез, нос не лучше, губы дрожат.
– Ты, Данечка, как хочешь. Но я этого ребеночка не брошу, – уже спокойно и решительно заявляет мама, утирая слезы платком.
– Хорошо. Я понял, – так же спокойно стараюсь говорить я, хотя это дается мне с большим трудом. – А теперь еще раз скажи, о каком ребенке идет речь? Потому что, клянусь, я ничего не понимаю.
Мама на миг замирает, бросая на меня изучающий пристальный взгляд, полный недоверия.
– О твоем ребенке. Я Ксюшу видела сегодня в консультации, – начинает рассказывать она, наконец проясняя ситуацию.
– Ксюшу? – переспрашиваю удивленно. – Она беременна? И почему же ты решила сразу, что я отец? Мы ведь с ней уже четыре месяца как расстались.
И расстались мы, надо сказать, не очень хорошо.
– Ну как же… – растерянно говорит мама. – Она же на шестом месяце уже.
Информация поступает в мозг и явно очень красноречиво отражается на моем ошарашенном лице, но вот осознание глубины свалившихся на меня проблем еще не произошло.
Ксюша беременна. Моя бывшая девушка, с которой мы расстались четыре месяца назад, сейчас на шестом месяце беременности.
– Так, а это что же, Даня… Получается, что ты и не знал? – До мамы с трудом доходит сей факт, и в ее голосе слышится надежда.
– Нет. Конечно, не знал, – успокаиваю ее, поглаживая по плечам.
– Но как же так? Зачем же ей скрывать от тебя такое? – недоумевает мама.
– А вот это мне и самому интересно.
Мама окончательно успокаивается. Видимо, информация о том, что я в таком же неведении, как и она, действует на нее благосклонно. А вот я, наоборот, завожусь все сильнее, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Ксения на шестом месяце беременности, а это значит, что есть огромная доля вероятности моего отцовства. Но почему тогда мне об этом до сих пор не известно?
Впрочем, я не собираюсь откладывать выяснение обстоятельств до лучших времен, поэтому, оставив уже успокоившуюся маму, сажусь в машину и направляюсь по знакомому адресу.
По дороге мне звонит Кирилл, мой лучший друг. Я принимаю вызов, отмечая про себя, как вовремя он решил меня набрать, и выкладываю ему все как есть.
– Охренеть! – восклицает он. – Вот это попадалово! Ты же и так еле от нее избавился, а теперь такое! – Я невольно морщусь от того, как это звучит из его уст. Но со стороны, скорее всего, все именно так и выглядело. – Слушай, а может, это вообще не твой ребенок? – старается приободрить меня друг.
– Не знаю, – неуверенно говорю я. Хотя уж в чем-чем, а в изменах Ксюшу обвинить не могу. Скорее уж наоборот…
Подъезжаю к дому своей бывшей, останавливаясь чуть дальше ее подъезда, не находя места для парковки ближе. Гравий трещит под колесами машины. Территорию двора ремонтируют, но как-то слишком неторопливо. За четыре месяца, что меня здесь не было, появилась только эта отсыпка.
Выхожу из машины и поднимаю голову, глаза сами собой находят ее окна. Условный рефлекс какой-то.
Неторопливо поднимаюсь по лестнице на пятый этаж. Путь, который я проходил сотни раз и который надеялся забыть навсегда. Ее квартира. Внушительная металлическая глыба входной двери смотрится странно, громоздко и инородно в этом подъезде. Зато она надежная, утепленная и безопасная. Я знаю это, потому что сам устанавливал ее.
