– Вау – это удивлённое русское «ах»! А «упс» по-нашему – «Ой».
– Вау, эта красная рябина
Среди осенней желтизны…
Нет, лучше:
– Упс, мороз, мороз,
Не морозь меня!
У нас – печаль, глубина, философский смысл, драма, вековой надрыв. У них —приклеенная улыбочка в отбелённые 32 зуба – всё тип-топ, май дарлинг!
– Однако же они на тип-топ отгрохали мировую державу. А мы всё плачемся, надрываемся, каемся и ищем смысл…»
Скажите, в какой ещё стране мира давно не видавшиеся подруги в подпитии будут разбирать лингвистические особенности речи и разницу менталитетов?
Случайно встретиться в миллионном городе трём бывшим подругам – вероятность 0, 00… процента. Теперь исключим из мест возможных встреч производственные площадки, офисы, стадионы, больницы (тьфу, тьфу), парковки личных авто. Вычеркнем дешёвые рынки с полощущимся на ветру тряпками – и пустынные бутики, где от цен глаза округляются как нули на тех ценниках.
Уточним, что встреча состоялась в отделе нижнего белья для женщин «возраста кашемира и шёлка», по вполне бюджетным ценам. Белья по бюджетным ценам – а не женщин. Не правда ли, круг значительно сузился, и процент вероятности случайной встречи вырос?
Завизжали, обнялись, запрыгали… Поклялись, что больше никогда не разлучимся, что старый друг лучше новых двух: не двух – десяти. Проверили негустую наличность в кошельках и немедленно двинули закрепить клятву порошковым «шардоне» в ближайшем баре.
Бар не мог похвастать обилием вкусных и свежих закусок. Чего было в избытке – тесноты, темноты, острых углов и ледяного задувания от кондиционера в наши, увы, давно не юные остеохондрозные шеи.
Зато работало караоке. Кроме нашей троицы и бармена в зальце никого не было, поэтому я сразу схватилась за микрофон и отвела душу. Жалостно спела и про вау, эту красную рябину, и про упс, мороз-мороз.
Как все люди, не имеющие голоса, я обожаю петь. Я очень-очень стараюсь, что называется, микрофон съесть готова. Пою телом, прижатыми к груди руками, умоляющим лицом, бровями и даже, по наблюдению подруг, ушами и носом. Хватит, пожалей бармена!
– Девчата, а как будет по-английски: бодливой корове бог рогов не даёт?
***
Исподтишка разглядываю подружек. Аэлита прекрасно сохранилась. Чтобы удостовериться в этом, то и дело вынимает зеркальце и устремляет в него затуманенные от собственной невыносимой красоты, длинные очи. Паутинка сухих мелких морщин их почти не портит.
Как при рождении Аэлиты бог предугадал, что именно такие лисьи глаза будут бешено модны? Вздёрнутые наружными уголками в 45 градусов, слегка утопленные в крутых скулах. Женщины мечтают о таком инопланетном разрезе, который Аэлите достался бесплатно.
Всё тот же резко очерченный, надменный рот: будто покусали пчёлки. Когда-то он сводил с ума мужчин. Припухлость тщательно дорисована карандашом и помадой – что ж… Зато нескончаемым, вытекающим из юбки фарфоровым ногам годы не страшны. Она никогда не опускалась до брюк и считала, что их носят, чтобы скрыть кривизну ног. Аэлитины коленки упираются в неудобную подпорку стола, постукивают: словно в клетке бьётся строптивая лошадка.
Юный субтильный бармен, протирая прозрачные бокалы, посматривает на нашу подругу. Эх, какая красота пропадает!
***
Люда всё так же похожа на Пенелопу. Не на ту, что пряла шерсть и ждала из плавания бродягу Одиссея. А на прехорошенькую главную героиню волшебного фильма: глазастую, с пятачком. Естественно, до того, как у неё вырос поросячий носик.
У Люды привычка корчить рожицы, морщить носик, и оттого она невозможно миленькая. Фигурка как у кинозвезды, но из прошлого века. Пухленькая, сдобная, с широкой тальицей, в округлостях, в ямочках. Если Аэлита обогнала своё время на полвека, то Люда родилась позже лет на сто.
И снова: бодливой корове бог рогов не даёт. Всем нам он их выдал, но каждой не те «рога», на которые мы рассчитывали. Люда одинока как перст – а ведь самая из нас домовитая, уютная, хлопотливая.
Каждое воскресенье звала нас в общагу на пиццу – экзотика по тем временам. Мы обжигались, дули, обкусывали хрустящие поджаристые краешки, поддевали языком тягучие сырные пряди… Тесто в Людиной пицце было одно название: не более чем тонкая подставка для всевозможных вкусностей.
Почему, ну почему до сих пор общепитовская пицца у нас – это толсто выпачканная майонезом, полусырая, вызывающая изжогу шаньга, по которой мясная и сырная крупинки за крупинкой бегают с дубинкой? Тогда как самая обычная хозяйка без кулинарного образования печёт итальянскую лёпёшку – хоть садись и поэму пиши? Столько вложено в блюдо любви – а ещё чуть-чуть фарша, колбаски, зелени, овощей, грибочков, сыра. Их по сусекам можно наскрести даже в крошечном подвесном холодильнике общежитской комнаты.
Сама-то я отношусь к разряду никудышных хозяек. До сих пор мне простительно накромсать на скорую руку колбасы, отварить покупные пельмени для мужниных друзей, заполночь обсуждающих на кухне мировые проблемы: они под выпивку и не такое умнут. Но как нужно не «кохать» мужа, чтоб из дня в день кормить его
