– Мне жаль, – сказал Джон. – Я… я не думал, что… это так. Мне правда очень жаль.
Она ответила:
– Я знаю.
Он стоял на коленях, спиной к ней, и чувствовал, как вжимается в затылок дуло. Она держала пистолет обеими руками, но не из страха, что дрогнет. Что-то скользнуло по его щеке, и даже не открывая глаз он знал, что это было перо из её крыла.
– Я знаю, – повторила Джейн и спустила курок.
За восемь месяцев до этого она лежала на столе, голая, изломанная, мёртвая. То есть это была не совсем она, нет, даже вовсе не она – то, из чего её предстояло сделать. Уголь, который превратят в алмаз, земля, из которой вырастут цветы. Изначальное сырьё. Джон стоял рядом, рассматривая её, и в который раз поражался тому, что собирался сделать.
– Нет, я всё же не понимаю… немыслимо… как из этого … – в голосе императора было больше отвращения, чем недоумения.
– Пусть ваше величество доверится мне, – не отводя глаз от мёртвой девушки на столе, сказал Джон. – Это именно то, что нужно. То, что мы так долго искали.
– Но она же уродлива! Она и при жизни была уродливой… К тому же – она рабыня.
– Больше нет, – сказал Джон и взял девушку за сломанное запястье. Тонкие косточки выпирали под белой, почти прозрачной кожей. Она работала на лесах и упала, сломав себе всё, что только могла сломать. Джон совершенно случайно увидел, как несут её тело, поддался голосу интуиции – и после беспрерывных пятидневных замеров понял, что ему наконец-то повезло. Он нашёл то, что безуспешно искал три года, с тех самых пор, как Светлейший Император решил, что нет на свете женщины, достойной стать его невестой, потому таковую надобно создать. Джон знал, как, но у него не было подходящего материала. А материал, оказывается, всё это время находился рядом, в рабских бараках. Некрасивая, неуклюжая, хромая девушка-рабыня, на которую не позарился никто из её сословия. Но именно в ней был весь необходимой набор того, из чего Джон вскоре создаст Богиню.
– Не важно, кем она была, – проговорил он. – Пусть ваше величество смотрит на это не как на мёртвое тело. Как на исходное сырьё, не более того. Ведь ваше величество не интересует, чем удобряют поля, на которых произрастает виноград.
– Но я всё же не понимаю, как…
«И не поймёте», – подумал Джон, а вслух сказал:
– Достаточно просто верить мне, Светлейший. В этом убогом с виду существе есть все частички, из которых состоит божество. Просто они объединены неправильно. Я разберу их на составляющие и сложу заново – так, как они должны были сложиться, но не сложились из-за злой шутки небес.
«Или небеса просто не сумели их так сложить А я смогу», – дрожа от предвкушения, подумал он. Грубое, асимметричное лицо мёртвой девушки казалось умиротворённым. На миг Джону показалось, что он чувствует под пальцами биение её пульса. Он разжал руку.
– Сколько времени это займёт? – спросил император.
– Пусть Светлейший назначит свадьбу на летнее солнцестояние, – ответил Джон. Император хмыкнул с сомнением.
– Если она не понравится мне, я велю тебе покончить с собой.
– Я сделаю это с радостью, Светлейший, – честно сказал Джон.
Но она понравится вам. Она понравится мне. Она понравится всем. Мы станем молиться на неё.
И, может, она даже сможет ответить на наши молитвы.
* * *
– Это…
– Это она, – сказал Джон. Он улыбался. Не потому, что шок на лице императора был более чем красноречив – потому, что невозможно смотреть на неё без улыбки. По крайней мере – он не мог.
Джон ждал всяческих «невозможно» и «поразительно», но император молчал – только водил пальцами по стеклу, за которым, раскинув руки, в белковом растворе плавало тело его невесты.
Конец ознакомительного фрагмента.
