В чулане пахнет керосином,
На стёклах влажные мазки.
Такая ветхая Россия
Стоит, всем бедам вопреки.
К чему играть с собою в прятки?
Я здесь бывал, я с ней знаком.
Пылится колесо от прялки
За трёхпудовым сундуком.
Свисают валенки и сети,
И веники – на целый полк,
И твёрже всех основ на свете
Слегка просевший серый пол.
Здесь полки все – в табачных крошках
(Поди, от крыс налёт махры!)
На бурых дедовых гармошках —
Следы отчаянной игры.
Из кипы жёлтых "Крокодилов"
(Стряхни с журналов жухлый сор) —
Какая блажь не выходила
На суд народа и позор!
Здесь всё прочтеньем узнаётся:
Стояла Русь, не меркла, врёшь!
И было, было производство,
Поверишь! – не одних галош!
Здесь столько скоб, что даже странно,
Гвоздей, подковок, ё-моё!
Покажется засохшей раной
За дверцей тумбочки тряпьё.
Ты как хирург, опальный медик,
Вдруг извлечёшь из раны вон
Обложки старых "Арифметик"
И "Логик" сталинских времён.
Найдутся перья, промокашки,
И пупсик, свеж и толстощёк.
А у окошка – неваляшки
Бледнеет выцветший бочок.
Так значит, в доме жили дети,
Прилежные ученики,
И все дома пустые эти
Не столь от жизни далеки.
Подумаешь: она вернётся,
С задорной ясностью в лице,
И звякнут вёдра у колодца,
И ворот отмотает цепь.
И даст испить тебе водицы,
Какой давно ты не пивал,
И песней русской насладиться,
Какой давно ты не певал.
Вот этот серп, вот эта тяпка,
Всему свой срок и свой черёд —
Глядишь, придёт за ними бабка,
И скажет: «Ну-ка, в огород!»
А выйдешь на крыльцо, на воздух,
На золотой вечерний свет,
Покажется – в далёких звёздах
Тебе подмигивает дед.
О, сколько мест, где жили-были,
Делили вместе хлеб и кров,
Где пахнет Родиной и пылью
Давно неведомых домов.
