ВЕТЕР
Быстрее, ветер мчись быстрее
В макушках молчаливых елей!
Пусть шепотом наполнят лес
В волнении огромные их ветви.
И запоют стареющие ели —
Пусть говорит он весь.
Быстрее, ветер мчись быстрее
В макушках молчаливых елей!
Среди осин, желтеющих берез,
В девичьей копне волос,
В полях бескрайних золотых
Среди домов ты мчись один.
Я буду ждать тебя в тени
Ракит, на берегу реки.
Я ПОМНЮ БУХТУ
Я помню бухту, словно сон.
Шум моря, тихий, безмятежный,
И изумруд закатных крон,
И бархат кожи вашей нежной.
Я помню бухту, словно сон.
Алеющий закат в долине.
Я помню вас, и тот балкон,
И платья цвет зелено-синий,
Как бриг, качаясь на волнах,
Горел в лучах звезды последних.
Я помню это, словно в снах,
В словах и вздохах ваших редких…
Я помню бухту, словно сон.
Шум моря, тихий, безмятежный,
И изумруд закатных крон,
И бархат кожи вашей нежной.
ИДУ…
За вами легкими шагами
В овраги осени, в листву,
Золотую, ржавую местами,
Природы видя наготу.
Ее очей бездонных мир,
Ее одежд чудесных цвет,
Души ее белесый свет,
Ее свобод извечный пир.
Я мимо прохожу. К забору.
К трубам медным с позолотой
И меж бетона встану ровно.
Рукой дрожащей и голодной
Руки я бронзовой коснусь.
Истории фаланг богатой,
Ей в пояс верно поклонюсь.
Повсюду – люди-великаны.
И я средь них бегу, верчусь.
К забору, к трубам с позолотой,
Где я рукой дрожащей сонной,
Руки я бронзовой касаясь,
Ей в пояс после верно кланясь,
Бегу оттуда. Я бегу.
И верю: скоро упаду…
В овраги осени, в листву,
Золотую, ржавую местами,
Природы видя наготу,
За вами легкими шагами
Иду…
БЕГУ Я ВОН
Устало вечер прячет плечи
В тени деревьев-близнецов.
Я слышу шепот шум и скрежет
Туманных улиц-островов.
Я слышу колокола звон.
Я вижу стены и заборы.
Я обращаюсь вспять, бегу я вон,
В поля бескрайних мыслей своды.
В поля, где рожь бежит волнами,
Бесшумным морем на ветру,
Где птиц свободных легких стаи —
Туда я сызнова бегу.
От серости домов, их грязи,
От мнений и судов двуликих,
От совершений столь великих,
Что делают цари и князи.
Я не вскормлю, я буду жаден
До черных слов и черных мыслей.
Пусть слаб я в голоде, но ясен
Мой ум, что зреет плодом кислым.
***
А я пытался.
А я старался.
Ломались вы. А я держался.
Я верил в вас.
Я верил в нас.
Но вера бред. И снова пас.
Туше! И пробил час.
Здесь все горит!
Последний шанс!
Увы. Но нету вас.
Увы. Но нет и нас.
Актеры бьются! Кровь и крики!
У них есть шпаги и рапиры!
А вы пьяны.
И мы пьяны.
И дни, увы, уж сочтены.
Но мы кричим!
И вы кричите!
Любовь! И вера!
Но вы разбиты!
А я пытался.
А я старался.
Сломались вы. Я не сдержался.
И НАСПЕХ
И наспех опустилась ночь
На синеву тверских полей.
И прогоняет тихо… прочь
С озер двух белых лебедей.
Им наспех опустилась ночь
На черноту тверских лесов.
Лишь стаи вой худых волков
Жизнь темноты испить не прочь.
Лишь им по нраву право диких
Свободным в талый март идти.
Им наспех светом синим…
Их стае сытыми цвести.
Я ПРИХОДИЛ К ТЕБЕ ВЧЕРА
Я приходил к тебе вчера.
С тобой мы долго говорили,
Вино и чай мы долго пили.
Мы так сидели до утра.
Как солнце встало, я ушел
Чуть пьяный, с ясными глазами.
Чуть трезв, но легкими ногами
К тебе я от тебя дорогой шел.
Я приходил к тебе вчера.
Вино и чай мы долго пили,
С тобой мы долго говорили.
Мы так сидели до утра.
Мы говорили о сирени.
Мы говорили о весне.
Под лунным светом, в серебре
В глаза друг другу мы смотрели.
Ты говорила мне остаться
И почаще приходить,
Вино и чай с тобою пить,
С тобою вместе просыпаться.
Но солнце встало, я ушел
Чуть пьяный, мысля о сирени.
К тебе я от тебя дорогой шел
Сквозь фонари, что золотом горели.
***
Истошно давится судьба
Своей уродливой работой,
Кряхтит старуха, ей бы сна
И перестать идти дорогой.
В нее летят слова камнями,
И спотыкается в изъянах ям,
Ее уже давно продали
На службу вечным мудакам.
Она ревет так тихо и так скромно,
Ей тяжело тащить свой крест
И вдоль обочины небрежно, осторожно
В слезах и в поиске пустынных мест.
Бредет, молчит она, уж бредит
Своим чудесным старым сном,
Там, где она по полю едет
И упивается вином.
С БЕРЕГА
С берега да с морских седин
Ветром принесет холодным
Грусть далеких, одиноких льдин,
Да голосом как будто мертвым.
Остроконечных елей хор,
Темнеющих в долине лесом,
Затянет песню с шумом крон,
Ту долгую, лишь им известную…
Да издали по небу вереницей,
Лазурь небес собой черня,
Огромной и ленивой птицей
Венчав начало октября.
Тяжелые, дождливые ползут
В мою долину тучи, полные
Воды, и бриз пронзает грудь.
Да чайки все орут, голодные.
НА ИХ КОСТЯХ
Наверное, я тех добился бы успехов
На поприщах разных, если бы во мне
Горела искра всех тварей любезных,
Светилась, и жгла, и меркла в вине.
И если бы сердце билось их ритмом,
Любовь их срывалась с уст серебром,
Я бы давно владел бы всем миром
И превратил бы реки в говно.
Я бы надежду их нес на руках
До первой же ямы, вырытой ими,
И клал друг на друга с пулей в висках,
Я бы не брезгал даже седыми.
И вот когда мир очищу от зла,
Когда соберу их слезы я в банки,
Когда оботру сок на губах,
Сам я себе выстрою замки
На их безупречно никчемных костях.
ТОГДА, КОГДА ЕЩЕ ЕСТЬ ВРЕМЯ
Тогда, когда еще есть время,
Забот паршивых, тяжких бремя
На плечи не легло и стремя
Расслаблено, оно ведь ждет.
Толи как бремя упадет?
Толи меня легко прощая,
Моим словам сырым внимая
О беззаконности труда,
