Читать онлайн полностью бесплатно Юрий Левитанский - Каждый выбирает по себе

Каждый выбирает по себе

В сборник «Каждый выбирает по себе» Юрия Левитанского, одного из самых значительных русских поэтов второй половины ХХ века, вошли наиболее известные его произведения, посвященные двум главным темам: любви и творчеству.

Книга издана в 2019 году.

© Ю.Д. Левитанский, наследники, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Откуда вы приходите, слова…

«Откуда вы приходите, слова…»

Откуда вы приходите, слова,
исполненные доброго доверья?
По-моему, оттуда, где трава.
По-моему, оттуда, где деревья.
Нам переходы света и теней
за древними лесными деревами
покажутся резными теремами,
возникшими из света и теней.
А дальше будет глуше и темней,
и тропка лисья станет неприметной.
Она и вправду стала неприметной,
а все-таки давай пойдем по ней,
пойдем на ощупь,
ветки раздвигая.
Эге-ге-гей! Ну где же вы, слова?
«Слова, слова!..»  –
вздыхают робко листья,
и тропка поворачивает лисья
туда, где в листьях прячется сова.
А может, так же прячутся слова
за пнями
и замшелыми камнями?
Слова  – они, наверное, корнями,
как дерева,
уходят в глубину.
И тропка нас уводит в старину,
туда, где бродит пращур волосатый
по травам, не имеющим названья,
где снег летит, не названный еще,
поет еще не названная птица
и звезды,
у которых нет названья,
в дремучих отражаются очах.
И пращура охватывает трепет,
едва доходит до его сознанья,
какая тяжесть на его плечах.
В нем глухо пробуждается художник,
и, сладкие испытывая муки,
он ждет вас, нерожденные слова.
Он что-то удивительное лепит,
мешая краски, запахи и звуки.
Сначала это только смутный лепет,
и вдруг он превращается в слова.
Тогда травой становится трава,
а этот сумрак зыблющийся  – лесом,
а этот холод падающий  – снегом,
а это чудо маленькое  – птицей.
И я беру из рук его слова.
Они еще звенят, как тетива
и как стрела,
что пущена из лука.
Они из цвета, запаха и звука.
На них еще не высохла роса.
В них травы отразились и деревья.
И у меня кружится голова,
пока я их несу тебе  –
слова,
исполненные доброго доверья.

«Древнее…»

Древнее,
            неразгаданное пространство
смотрит на землю
            холодно и бесстрастно.
В темных глубинах
            маленькой светлой точкой
спутник сейчас проходит
            орбитой точной.
Чтоб заглянуть
            в безвестные те высоты,
ни к чему ни двадцатый этаж,
            ни сотый.
Лучик зеленый,
            парящий в туманных сферах,
виден отчетливо
            в этих осенних скверах,
где под грибком раскрашенным
            из фанеры
утром играют в шашки
            пенсионеры,
где возле булочной
                   пахнет горячей сдобой  –
здесь, на земле этой будничной,
                   строгой и доброй.
А помню еще  –
                   за звездным полетом
я наблюдал и в поле однажды
                   летом.
И был он так ясен
          в поле
                   под черным небом,
в поле,
       где сладко пахло
                   печеным хлебом,
где и доселе
                   темные эти дали
всё еще что-то помнили
                   о Дедале,
смутное что-то, темное
                   об Икаре,
что-то о божьем гневе,
                   о божьей каре.
Там, над обрывом,
                   тополи шелестели,
словно бы крылья
                   в небо взлететь хотели,
словно бы крылья
                   в небо взлететь пытались,
путались,
           расплетались,
                     переплетались,
и за ночным овином,
           за старой ригой,
где-то за дальним лугом,
           над темным логом,
все раздавалось  –
           прыгай, Иване, прыгай!  –
все шелестело  –
           с богом, Иване, с богом!

Женщина, которой ничего не нужно

Что вы с собой делаете?
           Что вы себе думаете?
Ничего не делаете.
           Ни о чем не думаете.
Пусто засыпаете.
           Пусто просыпаетесь.
Да и то лишь кажется,
           будто просыпаетесь.
В накуренном зеркале  –
           ваши руки дремлющие,
ваши губы дремлющие,
           ничего не требующие.
И кровать спальная  –
           будто место лобное.
Что-то в груди треснуло.
           Что-то в душе лопнуло.
Под упругим свитером
           все мертво-мертвенно.
Сигарета с фильтром
           дымит, дымит медленно.
А много ли истрачено
           того тепла женского?
Давно война кончена,
           и спросить не с кого.
А вы все боль копите,
           в вине горе топите  –
то ли горе топите,
           то ли в море тонете.
Тонете, тонете,
           уже не просыпаетесь,
и лишь на дне снится вам,
           что вы просыпаетесь.

«К птичьему прислушиваюсь крику…»

К птичьему прислушиваюсь крику.
Вижу только море вдалеке.
Море ходит. Море пишет книгу.
Книгу о себе. О старике.
Сети. Сеть ошибок. Сеть сединок.
Медленно стихающий прибой.
Что такое старость? Поединок.
С берегами. С временем. С судьбой.
Днища рассыхаются у лодок.
Черный борт ракушками оброс.
Призрачность улова. Сеть уловок.
Кто кого? Неведомо. Вопрос.
Как в корриде, перед мордой бычьей.
Та же несущественность улик.
Быть с добычей  – или стать добычей.
Только это. Выбор невелик.
Только это. Прочее  – подробности.
Этим и подробности полны.
Ощущенье краткости и дробности.
Напряженной сжатости волны.
Только волны. Волны, за которыми
набегают волны, в свой черед.
Это все подчеркнуто повторами.
Взад-вперед. И снова  – взад-вперед.
Белый  – синий. Белый цвет и синий.
Дни и годы. Годы и века.
Та же повторяемость усилий.
То же повторение рывка.
Поплавок неверен и обманчив.
По воде расходятся круги.
И тогда на свет выходит мальчик.
Он глядит на свет из-под руки.
Сети. Сеть ошибок. Сеть сединок.


Другие книги автора Юрий Левитанский
Ваши рекомендации