Юрий Громов был пятым по счёту ребёнком в бедной многодетной семье и единственным мальчиком у родителей.
Отец Юрия – простой работяга, сплавщик в лесосплавной конторе. Мать – домохозяйка. Денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Животы не сводило от голода благодаря кормилице корове, куриному стаду, да овощам с огорода.
Семье приходилось постоянно экономить на всём. Юрке не хотелось быть нахлебником, и он искал любой способ, чтобы внести свой посильный вклад в семейный бюджет.
Юрка плёл корзинки из ивовой лозы и пытался их продавать. Однако, торговля шла плохо, либо не шла вовсе.
Иногда на реке удавалось добыть ондатру, и Юрка, выделав шкурку, отвозил её в заготконтору. Гонорар получался существенным.
Зимой он ходил в тайгу, ставил петли на зайцев. Мясо зверька шло на стол, из шкурок мать шила шапки на продажу.
Самым удачным делом для Юрки являлся сбор стеклопосуды. Для этого не требовалось особых усилий и смекалки. Главное, чтобы края банок и горлышки бутылок не имели сколов – битую посуду глазастая приёмщица безоговорочно отставляла в сторону.
Заработанные деньги опускались в копилку, в конце месяца её вскрывали всей семьёй и вели подсчёт добавки к семейному бюджету.
У маленького Юрки была заветная мечта: когда вырастет – обязательно заработает мешок денег и отдаст отцу, чтобы тот не убивался на работе от зари до зари.
С девчонками Юрке не везло. В седьмом классе он стал заглядываться на Танечку Сидорову, но та, почему-то, предпочла Пашку Чайкина, с которым он сидел за одной партой.
Болезнь от первой влюблённости вскоре прошла, ему приглянулась Рита Шишкина. Но здесь его опять постигла неудача: девочку неожиданно перехватил Валька Баранов. Этот парень был высокого роста, учился в старшем классе, ходил в секцию баскетбола вместе с Ритой. После секции они, взявшись за руки, возвращались домой.
Юрка всё это видел и страдал. Он подходил к зеркалу и внимательно рассматривал себя со всех сторон. Лицо, как лицо, не безобразное и вполне приятное: прямой нос, карие лучистые глаза, широкие чёрные брови, открытый прямой лоб. Внешность не отталкивающая, а девчонки, почему-то, не обращали на него никакого внимания. Даже те, за которыми никто из мальчишек не ухлёстывал, видели в Юрке невзрачного одноклассника, пусть даже отличника, и не горели желанием подружиться с ним. Он чувствовал себя изгоем.
Только в десятом классе он понял: главной причиной его неудач была бедность. Сближение подростков, как правило, происходило на совместных тусовках, где они тесно общались между собой и знали друг о друге практически всё.
У Юрки никогда не было столько свободного времени, сколько у других детей. Всё лето ему приходилось трудиться на заготовке сена и дров, работать в поле, где был земельный надел под картошку, в то время как его сверстники сбивались в группы и целыми днями пропадали на реке. Они были из обеспеченных семей – их родители работали на металлургическом заводе и прилично зарабатывали.
Зимой одноклассники частенько ездили в город, посещали универмаг или кинотеатр, где могли потратить скопившиеся карманные деньги. У Юрки карманных денег не было никогда. Даже школьную столовую он не посещал из-за отсутствия денег. Вместо монет мать каждое утро совала в его портфель два маленьких тряпичных свертка. В одном лежал кусочек чёрного хлеба, в другом газетный кулёчек с квашеной капустой или варёной картофелиной. Юрка стеснялся своего обеда и улавливал момент, чтобы незаметно проглотить содержимое маминых свертков. Обычно это происходило тогда, когда ребята неслись в столовку и класс пустел на некоторое время.
В классе Юрка был белой вороной. Он отказывался от приглашений на дни рождения, поскольку нужно было идти с подарком, а потом делать ответное приглашение на свой день рождения. Такие события были для него несбыточными. У него даже не существовало приличной одежды, в которой он мог бы появиться в свет.
К шестнадцати годам Юрий из невзрачного долговязого подростка превратился в настоящего мужика – окреп не возрасту, стал жилист, степенен в движениях, красив лицом, умел выполнять любую работу по дому. В школе учился на «отлично», ходил в секцию бокса, был призёром районных соревнований.
Видного парня приглядела известная в посёлке развратница Катя Мисаʹлина, по прозвищу Мессалина, как звали похотливую жену римского императора Клавдия.
Возраст Мессалины приближался к тридцати годам, детей она не заимела, жила одна, работала на заводе уборщицей, любила выпить и повеселиться, снискав дурную славу женщины лёгкого поведения.
Цена её бесстыдной ложи была невысокой – бутылка водки, хорошая закуска и три рубля в придачу. Несмотря на постоянный блуд, Мессалину нельзя было поставить в один ряд с опустившимися грязными шлюхами. В её доме всегда было чисто и уютно, всегда царил полный порядок. Женщина выглядела опрятной, шла в ногу со временем и не отставала от моды.
По словам поселковых женщин, Катюха потеряла невинность при матери-алкоголичке ещё в тринадцать лет, после чего так и не смогла остановиться в похотливых устремлениях. Замуж её никто не звал, но мужики липли к ней, как мухи на мёд. И в этом имелась объяснимая причина. Мессалина была, образно говоря, истинным самородком по ублажению голодных по женской части мужиков. Доведённые ею до изнеможения своей любвеобильностью, они уходили от неё, пошатываясь, с подрагивающими конечностями.
