Часть тринадцатая. Убежища заблудших душ
1802 год август
Санкт-Петербург, Таврический дворец
Лето в Петербурге всегда коротко: погода переменчива и большую часть времени льют дожди. Но сегодня неожиданно выдался солнечный день, от чего Таврический парк наполнился янтарным прозрачным светом. Елизавете захотелось прогуляться. Она строго наказала фрейлинам дать ей возможность побыть в парке одной.
Впрочем, почувствовать себя одной было невозможно; парк кишел кавалергардами, несущими караул на протяжении времени пребывания во дворце императора. А сегодня Александр со своими «негласными комитетчиками» задержался до вечера; в Петербург пришло сообщение о том, что Наполеон провозгласил себя пожизненным консулом Франции, и эта новость взбудоражила умы.
Условно отгородившись от всех зонтиком, Елизавета бродила по дорожкам вдоль клумб. Но коварная погода не дала ей насладиться прогулкой; неожиданно налетели облака, и поднялся ветер. Сильный порыв вырвал из её рук зонтик; тот покатился прочь, набирая скорость, по парковым дорожкам.
Елизавета увидела, как один кавалергард ловко подхватил «беглеца». И вот он уже идёт к ней навстречу, чтобы отдать утерянную вещицу. Лиз придала лицу учтивое выражение и вдруг опешила; караульный оказался её знакомым поручиком из Благовещенской церкви.
– Прошу Вас, Ваше императорское величество, – произнёс он, протягивая ей зонт.
– Благодарю, – она вновь ощутила трогательные нотки, которые поднимают в её душе, его голос.
Ветер стих, и вновь выглянуло солнце. Лиз невольно зажмурилась, глядя на кавалергарда. Вот он стоит под солнечным светом, высокий, стройный с бледным лицом и чёрными, как омут глазами. В памяти Елизаветы короткими вспышками начали мелькать какие-то неуловимые картинки. Нет, она определённо где-то видела его, вот так же, среди зелёной травы и солнечных лучей. Ещё немного и она вспомнит! Пусть только он ещё скажет что-нибудь.
– Вы… давно на службе? – спросила она.
– Второй год.
– Вы родом из Петербурга?
– Нет. Наше родовое поместье находится под Воронежем.
– Я хочу задать Вам ещё один вопрос…
Но рядом, точно из-под земли, вырос командир полка генерал Уваров и участливо осведомился:
– Простите, Ваше императорское величество, у Вас всё в порядке?
– Благодарю, генерал. Всё в порядке, – подавив раздражение, ответила она, – Мой зонт унесло ветром, а Ваш поручик его поймал.
– Молодец! – похвалил Уваров Охотникова.
Лёшка вытянулся во фрунт:
– Рад стараться, Ваше высокоблагородие.
Лиз поняла, что командир не даст ей поговорить с молодым человеком наедине, и обратилась к Уварову:
– Господин генерал, пришлите Вашего поручика ко мне в покои через час; я хочу дать ему кое-какие поручения.
– Так точно, Ваше императорское величество.
Покои Елизаветы Алексеевны
Снявшись с караула, Охотников припустил бегом по песчаным дорожкам парка. Невероятно! Сама попросила, чтоб он явился к ней в покои! Лёшке ужасно захотелось сделать для Елизаветы что-нибудь приятное. Он свернул в дальний угол сада, где вдоль забора росли ромашки, и безжалостно оборвал их все.
Спрятав букет за спину, он проскользнул мимо фрейлин и стоящих на карауле офицеров, и вошёл во дворец. Пересохшими от волнения губами сообщил:
– Прибыл по приказу Её величества императрицы Елизаветы Алексеевны в её распоряжение!
Придворная камеристка, любопытно смерив его взглядом, доложила:
– Ваше величество, там какой-то кавалергард. Говорит, что прибыл по Вашему приказу.
– Пусть войдёт, – услышал Лёшка её голос и от напряжения взмок.
Елизавета тоже испытывала лёгкую неловкость:
– Простите, я не знаю, как к Вам обращаться…
– Поручик Охотников, – представился он.
Она задумалась; нет, фамилия Охотников ей решительно ничего не подсказывала.
– Поручик Охотников, у меня к Вам есть один деликатный вопрос.
Алексей жадно поглощал глазами каждое её движение. Елизавета поймала на себе этот взгляд и смутилась:
– Я знаю, что Вы посещаете могилу моей дочери, – призналась она, – Нет, я не осуждаю Ваших действий. Мне приятно, что Вы оказываете почести светлой памяти моей бедной девочки. Но, однако… почему Вы это делаете?
«Потому что я люблю Вас!» – чуть не брякнул Алексей, но поймал себя за язык и… поперхнулся.
– Что с Вами? – удивилась она.
Но он продолжал кашлять, и никак не мог остановиться.
– Выпейте воды, – любезно предложила Лиз, сама наполнила стакан и протянула ему.
– Благодарю, Ваше величество.
– Что Вы прячете за спиной? – не выдержала она.
Лёшка вытянул слегка помятый букет и дрожащей рукой протянул его императрице.
– Что это? – растерялась она, принимая цветы.
– Ромашки.
– Ромашки? – переспросила она и вдруг застыла, точно парализованная.
…Вот оно! То самое слово!…В памяти появились светлые вспышки: солнце, высокая трава, качание кареты, весёлый смех Дороти, и мальчик… Он едет верхом рядом с каретой и не сводит с неё влюблённых глаз. «Лиз, спроси его о чем-нибудь», – слышится голос Дороти. «Это же неприлично», – восклицает она. «Ну, признайся, тебе самой хочется»… Да, ей, действительно ужасно хотелось тогда заговорить о чём-нибудь с незнакомым красивым мальчиком. И она спросила какую-то чепуху…
