«Вершиною отречения является самоустранение от чувственных предметов – звука, поверхности, цвета, вкуса и запаха, нежелание обладать чем-либо и отказ от своего будущего в мире вещей. Кто прошел три эти ступени, тот достоин соития с Безмерной Безмятежностью».
Так гласит древний индуистский трактат «Бхагавад Гита» (Песня Бога). Честно говоря, прочитал его уже после того, как закончил эту книгу. Удивительно, но я написал именно об этом!
В тексте использованы фрагменты книг Н. В. Гоголя «Мертвые души», В. О. Пелевина «Желтая стрела». А также песен «Морзянка» на слова М. Пляцковского и «Течет река Волга» на стихи Льва Ошанина.
Добавляйтесь на страницу автора в ВК (vk.com/id10199457). Пишите свои отзывы. Вместе придумаем вторую часть.
Каток паранойи со времен каина и содома
Бывает, из-за ерундовых обстоятельств начинается нешуточный переполох. При этом в водоворот событий вовлекается масса людей, не ведающих о первопричине. Мы наблюдаем это в новостях. Каждый день. Остановить этот театр абсурда невозможно. Остаётся лишь гадать, кто извлечёт из творящегося на международной арене бардака большую выгоду: мы или они? Кто будет наказан: типы, заварившие эту кашу, или назначенная ими жертва? Кого будут славить потомки: героя, посвятившего себя служению Отечеству, или закулисных крыс, использующих государственную службу в личных интересах? Это давняя история. Мы в состоянии войны, начавшейся от падения Черного Ангела, убийства Авеля и уничтожения Содома и Гоморры, и не прекращающейся ни на день.
Если бы десять лет назад Джону Стюарту, отпрыску фермеров из Аризоны, потомку русских эмигрантов, кто-то сказал, что он станет камнем преткновения между двумя мощнейшими спецслужбами мира, он бы рассмеялся так громко, что в комнате бы лопнула лампочка, будь эта комната и лампа где-нибудь рядом. Джон не знал, что всех студентов аризонского колледжа, записавшихся на изучение русского языка, наша разведка автоматически берёт на карандаш. Такова служебная инструкция.
Оперативники на Лубянке гадали, с какой целью обычный фермер оказался в кузнеце кадров для АНБ и ЦРУ? Чёрт его знает! Страх упустить нечто важное только подогревал ситуацию. А тут ещё выяснилось, что Стюарта пасут и сами американцы. Оглядываясь на них, пришлось с удвоенной энергией присматриваться к реднеку. Начав с дежурной слежки, обе стороны принялись копать глубже.
Подключились аналитики. Стали сравнивать результаты «свои» и «чужие», и обнаружили столько белых пятен, что пришлось вербовать новых агентов и добывать больше информации. Само собой возник и неприятный вопрос: можно ли доверять сотрудникам, ведущим Стюарта, если они не дают результата? Контрразведка забросала начальство нервными рапортами. Остановить каток паранойи было уже невозможно.
«Русские подкупили 150 наших кадровых офицеров. Нас выбросят за дверь, если об этом узнают в Конгрессе», – слёзно докладывал полковник АНБ Стив Мартин своему начальству. «Мы все под колпаком у АНБ! – кричал генерал Вахрушин на майора Тёркина. – Проворонили! Я вас, блядь, под трибунал!» Выяснилось, что половина всех агентов с обеих сторон оказалась перевербована. По-хорошему, надо было их немедленно сливать. Но кому нужны резкие движения? Командный состав по разные стороны океана не горел желанием лишиться званий и привилегий. Нужно было решить проблему по-тихому. Американцы предъявили каждому, кто находился под подозрением, папку с материалом, грозящим пожизненным сроком. Циничное, но эффективное средство. Что сделали наши? Не будем распространяться об этом. Главное, порядок был восстановлен. Тревожные сигналы от контрразведки больше не поступали. В кабинеты вернулась рабочая обстановка. Однако после такой «профилактики» рядовой состав сексотов чувствовал себя, как на горячей сковороде. Ошибки в отчётах сыпались одна за другой. Например, лейтенант N сообщал, что в 8.30 утра Джон Стюарт покинул свой дом и направился в церковь, а сержант R указывал, что в это время «клиент» уехал в аэропорт. Что же начальство? Оно лишь укрепилось во мнении, что на крючке у них не обычный ковбой, а супер-профессионал, способный ввести в заблуждение лучших офицеров и самую современную технику. Дело Джона отнимало всё больше ресурсов российских и американских спецслужб, а конца ему не было видно. Неопределенности становилось всё больше. И первыми не выдержали русские. Любой ценой было решено сдвинуть дело с мертвой точки.
После всей этой шпионской карусели, единственным надежным спецом на Лубянке остался майор Эдуард Михайлович Тёркин. Коренастый, широкоплечий, коротко стриженный офицер с кристальной репутацией. «Давай, Михалыч, надо что-то решать с этим Стюартом, – сказал ему генерал Вахрушин. – Действуй самостоятельно». Покинув генеральский кабинет, майор начал обдумывать варианты. Опытный служака понимал, что победить здесь можно только наглым наскоком. Неожиданным, идущим поперёк всех канонов. Сложный, пусть даже самый умный план приведет к краху. «Вычислят, засветят и сдадут. Причём, не понятно, кто быстрее – свои или чужие», – думал Тёркин, следуя по коридору. Он не любил длинных и помпезных проходов в старых советских учреждениях. Чрезмерно высокие потолки лишали уюта, красные ковровые дорожки смотрелись излишне официально, тёмное дерево мебели было тяжело для глаз. Квинтэссенция царской власти, правления Политбюро и прочих патриархальных институтов давила на психику. Тёркин старался попасть к себе как можно быстрее. Наконец, он закрыл за собой дверь рабочего кабинета. Подошёл к окну и отодвинул занавеску. На углу возле Никольской толпились люди. Часть из них вышла из бургерной «Фарш», где вкус булочек настолько хорош, что невольно задаёшься вопросом, не подмешивают ли в них чего. Иные двигались на смотровую площадку «Детского Мира», откуда открывается чудесный вид на Китай-Город. Другие ломились в неприлично премиальную «Гранд Кофеманию». Из дверей «Рыбы нет» выкатилась инвалидная коляска. Её сопровождающий и сам «пассажир» были изрядно навеселе. Они что-то распевали на ходу. Взгляд майора остановился на подвыпившей парочке, и через мгновение план работы по Стюарту был готов.
