Овечка родилась розового цвета. Вы скажете, это невозможно, а я отвечу, что сама была свидетелем этого чуда.
Обычно овечки перед рождением не выбирают, какого цвета им родиться. А эта – выбрала. Она пересмотрела все возможные цвета и решила, что розовый – это то, что надо:
«Очень милый глазу цвет», – подумала овечка и родилась розовой. Еще ее одной особенностью было то, что она была смышленая. Я отнюдь не хочу уязвить чувства других овечек, будто они не умные существа, но вот розовая овечка была очень умная. Умнее всех известных мне овечек. И так получилось, что она понимала речь людей.
Хозяева были от нее в восторге: таскали по выставкам, по ученым, но, конечно, им никто не верил, что она такой родилась – розовой.
«Эка невидаль – покрасить белую овцу», – смеялись все и не признавали овечку розовой от рождения.
Ну а кто бы поверил в это?
Вы вот верите? И я не могла подумать, что это возможно, но правда была такова, что она была рождена розовой.
И однажды овечка устала быть овечкой, которую не признавали розовой, и решила, что настала пора заявить людям, что и у овечек есть ум и чувства. Она просто устала молчать и терпеть обвинения в том, что она не истинно розовая, что не такая уж умная, что совсем ложь, будто понимает речь людей. Овечка взбунтовалась.
Она взяла картонку, нацарапала на ней мелком: «Овечки тоже люди, признайте наши права!» и вышла на дорогу бастовать.
Мимо проезжали машины, грузовики. Люди смеялись и показывали на овечку пальцами, но розовая овечка была невозмутима. Она решила не сдаваться и идти до конца! Люди должны были признать права овечек на индивидуальность и собственное мнение.
Мимо ехал усатый мясник. Он было проехал мимо, но потом развернулся, подъехал к овечке, запихнул ее в багажник, ни разу не удивившись, что она розовая и пыталась говорить на человечьем языке. Для мясника она была всего лишь овцой.
На следующий день в мясной лавке с утра начали продавать нежнейшую баранину. Хозяйки городка, услышав о свежайшем бараньем мясе, спешили поскорее купить кусочек на обед.
Розовой шкурке мясник тоже нашел применение, и через несколько месяцев она уже украшала стену его дома.
Мораль сей басни такова: ты можешь родиться уникальным, даже другого цвета, ты можешь говорить на разных языках, быть умным и талантливым, но обществу и правительству не нужны «умные говорящие розовые овечки», они хотят видеть обычное среднестатистическое стадо: однотонное, однотипное, молчаливое, послушное.
Мир против новаторства, изменений, прогресса и общего благосостояния.
Ей было двенадцать, и она очень любила море, поэтому иногда ходила ловить рыбу на старый затопленный причал.
К рыбалке она подходила основательно: выкапывала червей, мастерила закидушки. Семья ее была бедная, поэтому купить удочку она не могла себе позволить. Да и не нравилось ей это. Она любила чувствовать пальцами леску, которая иногда подрагивала, когда рыбки касались ртом червяка. В эти моменты она задорно кричала себе: «Подсекай!» – и дергала свою рыболовную снасть, что нередко увенчивалось успехом, и начинала нетерпеливо вытягивать из моря свой улов. На червяков ловились только бычки-ротаны, но она не расстраивалась: доставлял удовольствие сам процесс рыбалки.
Вот и сегодня она сидела на затонувшем причале и рыбачила. Было раннее утро, немного пасмурно, палящее летнее солнце пряталось за редкими облаками, море было очень теплым, девочка сидела почти по пояс в воде и болтала ногами, наслаждаясь погодой и морским пейзажем.
Вдруг она почувствовала подергивание лески. Лицо девочки вмиг стало серьезным и сосредоточенным. Она откинула с лица кудрявые каштановые волосы, крикнула сама себе: «Подсекай!» и резко дернула леску на себя. Не успев даже начать вытягивать закидушку из воды, чтобы посмотреть на результат, когда вдруг она увидела, что между ее колен вынырнул бычок на леске с крючком во рту и начал, как паяц, подпрыгивать над водой.
– Что за диво? – недоуменно произнесла девочка и тут же оцепенела от страха: из глубины вслед за рыбкой поднималось что-то большое… темное. Она с ужасом смотрела в воду, и вот уже очертания стали четче и можно было разглядеть усатую круглую морду с иссиня-черными глазами, которые будто пронзали насквозь своим угольным взглядом.
Существо выпрыгнуло из воды вслед за бычком. Молниеносное движение – и рыбка уже была в клыкастой пасти.
Девочка так оторопела, что просто боялась пошевелиться. Перед ней был тюлень. Да-да, собственной персоной. Он кувыркнулся в воде и застыл в полуметре, с любопытством наблюдая за ребенком.
Она не двигаясь смотрела в эти бездонные темные глаза и ждала, что сейчас он и ее съест, как и маленького бычка, предназначавшегося ее семье на ужин. А тюлень лишь еще раз равнодушно перевернулся в воде и стал отплывать от девочки все дальше и дальше, иногда поворачиваясь, будто спрашивая у нее: «Ну ты со мной, или как?»
– Пока, тюлень, мне надо ужин ловить, – помахала ему девочка, – заплывай ко мне в гости сюда, не забывай меня!
Был полдень. В ведре лежало три рыбешки – весь ее сегодняшний улов.
