Глава 1. Черное небо и огненная земля
Высокое майское небо почти целиком затянуто черным дымом. Земля содрогается от разрывов бомб и снарядов. Небольшая группа красноармейцев 510-го зенитного дивизиона сдерживает натиск превосходящих сил фашистских войск у села Булганак. В небе то и дело огромными стаями проносятся немецкие самолеты, разнося в клочья отступающие к Керченскому проливу советские части. Кто-то стремиться отойти организованно, кто-то панически бежит, кто-то оказывает упорное сопротивление, пытаясь зацепиться хоть за что-то в голой крымской степи. Везде царит хаос, линии фронта как таковой нет, всюду вспыхивают лишь отдельные очаги отчаянных схваток. Без того жаркий весенний южный воздух раскален нестихающим огнем бомбежек и обстрелов. Кажется что, запущена громадная безумная печь, в которой плавится вся реальность – воздух, земля, вода, человеческая плоть и кровь – в одном беспощадном огненном потоке. Едкий дым застилает все густым туманом, в котором все пропадает как в пропасти.
– Слева звено «Юнкерсов», – Елкин, возьми их, мы перехватим «Мессеры» по центру! Черт! Тьфу, зараза… откуда же их столько слетелось? – поднимается, отряхивается и отплевывается от земли командир батареи старший лейтенант Михаил Светлосанов, – Просто как саранча в воздух поднялась непроглядным тайфуном!
– Зато целей много, – откликается рядом комиссар Гогитидзе, – очередь дал и посыпались вниз горящим железом! Красочное крушение всей фашистской мощи!
– Боезапаса бы хватило, – размышляет Светлосанов, – а то при такой скорострельности нас надолго не хватит, еще пехота наседает. Со всех сторон атакуют, и с земли и с воздуха!
– Ничего! Выстоим… – выкрикивает сквозь грохот разрывов младший лейтенант Елкин, – Они и так на нас налетели и разбились как волны морские о скалу! Пока здесь их косим, а там сманеврируем…
– Северо-западнее на 45 звено бомбардировщиков, – докладывает сержант Егоркин, – они просто тучами кружат…
– Вижу! Сейчас мы их поджарим… 1, 3, 5 орудие, товьсь! – Светлосанов не отрывает взгляда от клубящегося темными клубами гари неба, – По цели залпом пли!
– Есть! – восклицает Гогитидзе, – четыре стервятника носом вниз пошли! Как на картинке! Просто песня…
– Да, строй разбили, остальные на вираже отходят, – добавляет Елкин, – не понравилось, как мы им перья ощипали, коршуны поганые!
– Отлично! Теперь возьмите на прицел правый фланг, – командует Светлосанов, – вон они сквозь тучи дыма скользят, сбоку обходят, хотят проскочить к переправе, этого допустить нельзя!
– Черт бы их побрал! – ругается сержант Егоркин, – Да их там тьма! Все небо в черных крестах! Сюда что все «Люфтваффе» слетелось? Плывут как металлические тучи, как в страшном сне…
– Нет не все. Это только 8-й авиакорпус Рихтгофена, – поясняет Елкин, – по данным разведки его перебросили незадолго до наступления. Развеем всю эту нечисть, затем мы здесь и вросли в эти степные камни!
– Что вообще происходит? Почему отступаем? – сокрушается Гогитидзе, – Что на Акмонае случилось? Мы же начали долгожданное наступление! Три армии в боевом маршевом порядке развернуты! Шаг до победы! И вдруг все внезапно летит прахом под откос… Что пошло не так?
– Просчеты были серьезные. И в обороне и дислокации. – с нотками гнева произносит Светлосанов, – Все три армии – 51-я, 47-я, 44-я стояли очень близко к передовой, скученно. Все объекты не замаскированы должным образом. Один мощный удар и все рухнуло, как колосс на глиняных ногах. А дальше – вон она голая степь, – ни укреплений, ни окопов, гуляй, не хочу! Об этом предупреждали командующего фронтом Козлова многие толковые офицеры, но куда там! Понадеялись на силу наступательного удара, все были опьянены предстоящим прорывом, вот немец и использовал все наши ошибки себе на пользу. И теперь вся степь трупами завалена и кровью залита… На той стороне Манштейн правит бал, а он один из самых талантливых военачальников Вермахта, с ним надо было ухо востро держать! А мы лобовой «кавалерийской атакой» решили его позиции взломать, вот и попались ему в сети… и бьемся упрямой рыбой!
