С того момента, когда Ассо удалилась на дно, в водное царство, минуло несколько дней. Матвей оставил маленькую Марусю с бабушкой и отправился куда глаза глядят – а глядели они у него неизменно на реку, туда, куда скрылась жена-русалка.
На берегу с утра было пустынно. Природа с упоением отдавалась маю: медовый месяц, не иначе. Вода еще не прогрелась, желающих купаться не нашлось, и любители шашлыков, к счастью, пока не проснулись. Из земли бодро лезла оптимистичная травка, на деревьях вовсю развернулись листья, но почему-то казалось, что в любую секунду все может откатиться назад, к укрывшейся за поворотом зиме.
Матвей постоял там, где расстался с женой, и медленно побрел к воде. В голове не было ни одной мысли; когда он находился здесь, боль утихала, и с каждым шагом становилось как будто легче. Он дошел до самой кромки воды, пока довольно мутной, и тут услышал сзади негромкий голос с характерной прохладцей:
– Дальше не надо.
Матвей даже не стал оборачиваться. Он прикрыл глаза и постоял, борясь с раздражением, потом несколько раз сжал и разжал кулаки.
– Скажи мне, Джуд, – проговорил он после, – вот ты вообще-то честный человек и гордишься своей прямотой. Насколько я могу судить. Так какого же черта вы придумали всю эту петрушку с повторной свадьбой, когда единственная цель твоего приезда – ходить за мной хвостом и следить, следить, следить?
Послышался легкий вздох: значит, он дотянулся до цели. И молчание. Тогда Матвей все-таки повернулся.
Джуд как ни в чем не бывало стоял неподалеку, не слишком близко, чтобы не нервировать возможным прикосновением, и смотрел вроде бы совсем в другую сторону. Впрочем, Матвей не сомневался, что если бы понадобилось вытаскивать его из воды, у Джуда ушла бы на это всего лишь пара мгновений. При необходимости Джуд передвигался стремительнее, чем любой из тех, кого знал Матвей. Наверное, это умение шло в одной упряжке с основным талантом этого полукровки – даром стирать зашкаливающие эмоции. Тем самым даром, из-за которого Джуд и прибыл сейчас в Россию.
Матвей впился в друга гневным взглядом. Джуд пожал плечами.
– Никто не знал, что все обернется таким образом, – пояснил он. – Что Ассо скоро вернется, а не сгинет навсегда.
– Выбирай слова.
– А не уйдет к своим навсегда. Никто не знал. Она волновалась.
– Это она тебя попросила…?
– А кто же еще.
– И зачем было городить этот огород, выдумывать, что вам с Фотиной надо перезаключить брак, когда вы уже сто лет как женаты? Чтобы провести меня?
Джуд вытянул губы трубочкой, поднял с земли камень и зашвырнул его подальше в реку.
– Ты у нас, конечно, главный герой, но мы ведь и правда сыграли тут свадьбу. Почему бы не совместить приятное с полезным? – Матвей продолжал смотреть на него сердито, и тогда Джуд добавил чуть мягче: – Ассо боялась. Волновалась за тебя и боялась за Марию.
– За дочку? За Марусю? – не поверил Матвей. – В смысле? Я же за нее жизнь отдам.
– В том и дело. Ты для нее должен жить, а не умирать. Если бы Ассо ушла навсегда… кто-то должен был остаться у ребенка.
Матвей глубоко вздохнул и поднялся обратно на пригорок. Взгляд Джуда был устремлен вдаль, будто ему не было до собеседника никакого дела.
– Я не собирался топиться, – снисходительно разъяснил Матвей.
– Я знаю. Ассо скоро вернется.
– Я в любом случае не собирался топиться.
– Я тебе верю. Ты не представляешь, что порой происходит с людьми, совершенно помимо их воли, когда они теряют кромешниц.
– А ты, можно подумать, представляешь! Ты никогда в жизни не любил кромешниц и никогда их не терял, – огрызнулся Матвей.
– Любил и терял, – ровным тоном возразил Джуд.
– А…
Матвей раскрыл было рот, но тут же захлопнул его, так что стукнули зубы. Это место, гипнотическая близость воды, бессильное раздражение, которое маскировало его горе из-за разлуки с женой, – все это сыграло злую шутку с его мыслительными способностями. Он упустил из виду, что любовь может быть не только романтической, а страдания брошенного ребенка, внезапно утратившего мать и не понимающего, что происходит, были несравнимы с его собственными – в общем, мелкими и эгоистичными, ведь не пройдет и полгода, как Ассо к нему вернется, пусть и не навсегда.
– Прости, – сказал он тихо.
– Проехали.
Матвей неуклюже потоптался рядом, не зная, как продолжать.
