Она долго что-то ему говорила и закончила свой монолог словом «Прощай».
Даже в этот момент он так ничего и не ответил.
Молча слушал её, молча смотрел на неё, молча ждал, когда она покинет его.
Для него не было смысла ни возражать, ни пытаться её остановить.
Он знал, что она уйдёт всё равно, как знал, что уходит она не навсегда. – Пройдёт свой маленький круг длиной в два года четыре месяца и двадцать восемь дней и снова встретится с ним.
Глядя на неё, он уже видел момент их будущей встречи.
Знал, что это случится осенью в парке, под моросящим дождём.
Представлял её на скамейке одну, под разноцветным зонтом – всеми покинутую, отчаявшуюся и одинокую, не ждущую ни от кого и ничего.
Видел слёзы грусти в её глазах.
Видел и слёзы радости в момент их будущей случайной встречи – проблеск надежды во взгляде, робкую улыбку. Слышал даже её неуверенное – «Привет».
Знать то, что знал он, было немыслимо, но он знал.
Обладал даром или проклятьем видеть в ускользающем потоке времени конечные точки цепи событий. Часто неосознанно, не так ярко, как сейчас, иногда только на уровне чувств. – Не все и не всегда. – Только те, что касались лично его – самые важные из них. Те, что, как он предполагал, относились к ключевым событиям его жизни.
Словно озарение в самый трагический момент, как вспышка во тьме, когда от боли почти потерян рассудок, когда не видишь ни смысла, ни направления, не знаешь, как поступить, что сделать….
Это лишало слов, заставляло вглядываться, ловить ускользающие образы будущих событий, без всякой возможности хоть что-то изменить. И он молча смотрел в её милое напряжённое лицо, на её губы, уже не ждущие его поцелуев, и не слышал почти ничего из того, что она говорила.
Ничего, кроме страшного слова «Прощай» – окончательного, как думала она. Первого слова в цепи новых событий, как знал, он.
– Почему ты молчишь? Тебе всё равно? Ты, что, ничего не чувствуешь? – Скажи хоть что-то! – кричала она ему в лицо.
Но у него не было слов.
Чувства горькой волной уже несли его, кружа в стремительном водовороте, затягивая вглубь себя, а там…, ему уже открывалось будущее.
Он был и там, и не там.
Знал, что вне зависимости от его слов, она уйдёт всё равно…
И он молчал, зная, что она всё равно вернётся.
Видел…
Его способность и богатое воображение помогали ему, и перед его мысленным взором уже стояла картина…
Вернее…, две, наложенных друг на друга картины, два события, игнорирующие все мыслимые физические законы, презирая само время, происходящие одновременно на его глазах:
Стройная одинокая фигурка, светлые развевающиеся на ветру волосы, решительная, смотрящая только вперёд, скрывающаяся за поворотом, и она же, два года четыре месяца и двадцать восемь дней спустя, на скамейке в парке – плачущая, нерешительная, глядящая куда-то вниз, потерянная, не ждущая ничего и ждущая, видимо, его.
Две картинки, наложенные одна на другую.
Чёткие, исключающие любые сомнения в достоверности… – Он мог их видеть, и ему было нечего ей сказать.
Для неё же, оставалось достоверно другое.
И переубедить её в этом не смог бы никто.
Для понимания ей нужно было проделать путь длиной в два года четыре ….
И она ушла, а он остался, видя, что в реальности всё происходит именно так, как он и предполагал. Знал, что её выбор был осознанным, что она прекрасно понимает, что её ждёт.
Он же понятия не имел, что ждёт его. – Он мог видеть только конечные точки событий, но пропасть, что лежит между ними, для него оставалась недоступна. Ему ещё предстояло заполнить её.
