В нашей школе иностранный язык начинали преподавать с пятого класса. В начале года все дети из класса тянули жребий на два языка – английский и немецкий. Мне по воле случая достался немецкий. Для родителей это стало маленькой неприятностью, поскольку они считали, что самым нужным и самым «международным» языком является английский, а изучение немецкого никому не нужно.
Они пытались всякими путями перевести меня на английский, но у них ничего не вышло и пришлось мне осваивать немецкий язык.
В нашей школе была особая преподавательница немецкого языка. Бабуля хороших лет, она считала свой предмет важнее всех остальных и к ней на «хромой козе» невозможно было подъехать. Ее не волновало элементарное детское непонимание, (а ведь немецкий язык, он грамматически сложный), то, что ребенок проболел, пропустил занятия. Это было не важно. Она всегда говорила, это твои проблемы, а я оцениваю реальные знания.
Я не хочу сказать, что она плохой преподаватель, она давала вполне нормальные знания, заставляла учить слова, объясняла грамматические правила, требовала учить пересказы переведенных текстов. Да, и что мне бы хотелось в ней отметить, так это то, что она запрещала читать перевод с листа. Для детей это конечно было шоком, они трудились, переводили, возможно ночь не спали, а бабулька берет и отнимает плоды их кропотливого труда и заставляет вновь смотреть на эти чужие буквы и слова, вводящие в ступор. Лишь много лет спустя мне стало понятно, зачем она делала эту «стрессовую» ситуацию.
Как школьный преподаватель она вполне тянет на твердую пятерку. Но это все происходило в «гестаповском» режиме. Дети учили и сдавали просто для того, чтобы иметь хорошую успеваемость, они совершенно не понимали, что они делали и для чего. Просто, чтобы не два и не единственная тройка в четверти.
В таком «режиме» и по таким правилам мне приходилось осваивать свой первый иностранный язык, из под палки, так сказать. Конечно, никакой личной симпатии ни к предмету, ни к преподавателю у меня не было. Нужно было просто держать планку и не ухудшать общее положение вещей. А какой ценой никому не было важно.
Так продолжалось с пятого по девятый класс. Потом, как известно, наступает первое самоопределение в жизни школьника, он решает, остаться еще на два года в школе или уже пуститься в свободное плавание и начать получать будущую профессию.
Я осталась в школе, чтобы сдать единый государственный экзамен и поступить в престижный ВУЗ. Ну как мне, по крайней мере, казалось. И на оставшиеся два года у нас, естественно поменялся классный руководитель и к превеликому сожалению этот же человек стал вести у нас немецкий язык.
Этот человек видел в нас детей из класса, в котором у него было классное руководство. Занятия у нас проходили в основном в форме классных часов, на которых решались проблемы класса, такие как участия в предстоящих культмассовых мероприятиях, успеваемость отдельных личностей, сплочение отдельных групп в классе в общий коллектив и т. д. Ни о каких серьезных уроках немецкого языка не может быть и речи. Они проходили конечно, но так, для преподавательской отчетности, что мол такой предмет в таких – то классах существует и проводится. Распорядок, как говорится соблюден.
Она задавала домашние задания, мы выполняли какие – то упражнения с ответами на вопросы, даже были контрольные работы с аудированием. Но все это было просто для «галочки». Она не относилась к нам как к ученикам, которым нужно преподать двухгодичный курс немецкого языка, углубленный в практику. Она просто считала эти промежутки времени дополнительным временем, когда она может исполнять долг своего классного руководства.
