МИР НАПОКАЗ
Странное дело: никто не хочет разбираться в деталях. Никто не хочет ни во что вникать – настолько мы привыкли к презентации: ничего не хотим видеть сами, ни во что не желаем углубляться, при этом зная, что все подлинное всегда скрывается в глубине, нередко – на самом дне, как сокровище.
Например, страх. Сокровище сомнительного свойства и таковым его, пожалуй, вряд ли назовешь, но зато он не только покоится на самом дне, но и настолько укоренился, что распускает оттуда свою корневую систему до самой поверхности, из-под которой прорывается наружу, расползаясь витиеватым терновником во все возможные стороны.
Или, скажем, искренность. Периодически тоже бывает где-то на самом дне, да подчас так глубоко, что ее и не видно: в отличие от страха, она не произрастает в темноте, она тянется к свету.
Уму же свойственна сдержанность, а также многообразие и потому определить его место положения практически очень сложно: его нужно постигать, при этом все время теряясь в корнях и запутываясь в терновнике, что в свою очередь и определяет его последующее развитие.
А вот для глупости вообще не нужны никакие условия, так как у нее не хватает сообразительности таиться внутри, обнаруживая лишь свои щупальца; у нее нет и никакого стремления к свету, разве чтобы только обнаружить свое присутствие; и хотя она и может похвастать весьма обширной разносторонностью, но вот сдержанностью – едва ли, поэтому так и болтается на поверхности.
Про алчность мы и вовсе говорить не станем: она сродни глупости, передается по наследству и поглощает все – и искренность, и ум, и даже страх, подобно Урану. Найдется ли на нее свой Кронос и как долго он будет ожидать, опасаясь, Зевса?
Но есть еще и иллюзия – эфемерное чувство, из которого буквально соткано окружающее пространство и которое облекается в надежду – сокровище, являющееся Туринской плащаницей.
Тем не менее люди – во всяком случае многие из них – почему-то видят исключительно то, что им демонстрируют. Да и сами показывают в основном лишь те стороны, которые хотят представить для обозрения, зачастую выдавая их за действительность, им вовсе несвойственную.
Наше общество похоже на военный парад: безликое и непонятно, что демонстрирует – часто то, что у него на самом деле не так уж и блестяще.
Наше общество – это несостоятельные родители, которые держат в страхе своих детей и унижают за плохие отметки, выучивая последних бояться, притворяться и никому не доверять;
или это состоятельные родители, которые наказывают детей за невыполнение установленных норм лишением средств и права на привилегии.
Однако, несмотря на то, что ребенок остро понимает всю несправедливость ситуации, эта модель поведения уже заложена и, незаметно для него самого, постепенно формируется и прорастает, подвергая все тем же испытаниям очередное новоиспеченное поколение.
Такова структура общественного сознания, коим и руководствуется большинство.
Но только не наш молодой человек.
Наш молодой человек сдержан и вдумчив.
Настолько, что ему крайне трудно принимать какие-либо решения,
да так, что пока он их принимает,
решения зачастую успевают приняться самостоятельно.
Наш молодой человек высок и носит шляпу.
Очень странное, надо признать, решение,
ведь такие шляпы уже давно почти никто не носит.
Но ему идет, во всяком случае он идет в ней и заходит в бистро.
Молодой человек берет сладкую булочку и самый молочный кофе,
садится в углу, не забывая снять шляпы,
тем самым обнаружив аккуратную стрижку,
и с удовольствием,
вдумчиво глядя в окно,
наслаждается завтраком.
Движения рук его плавны.
Молодой человек аккуратно пользуется салфеткой.
Нельзя сказать, что он претенциозен,
но некое желание произвести впечатление заметно.
Молодой человек делает вид,
что окружающие его не интересуют,
но между прочим все время думает,
не обращают ли на него внимание.
И ему кажется, что обращают,
и он сидит неподвижно, словно позируя для скульптуры.
На самом деле ему не хватает внимания: он одинок.
Ему не достает и решимости: он многого боится,
боится людей, боится пустоты,
скрывающейся внутри почти каждого из них
и около которой все хаотично крутится,
как галактика вокруг черной дыры,
постепенно поглощаемая ею.
Ему спокойнее наедине с собой
И он знает, что одиночество – особый дар
– и единственный, –
за который приходится платить им же самим.
За окном медленно движется раздутый эшелон белоснежных облаков,
лишь слегка затронутых снизу тенью,
но молодой человек почему-то видит туманный предрассветный лес.
Да, он мечтатель и всегда думает о чем-то своем.
Позавтракав, он идет по вымощенному тротуару вдоль стеклянных витрин,
за одной из которых уютный и мягкий свет –
это книжный магазин.
Молодой человек любит читать,
больше того – он пишет сам,
но не собирается покупать книг:
он скорее оказался здесь из-за шляпы.
Он подходит к классикам,
разглядывает их,
берет, перелистывает, читает начала,
мысленно возмущается безжалостным редакциям
и в то же время представляет,
как когда-нибудь на этих полках будут стоять его книги,
а кто-то также будет листать и читать их начала,
быть может, даже купит…
Но пока книг не было,
были только мечты.
