В понедельник вечером я возвращался с дачи. На подъезде к мосту через Клязьму телефон перебил входящим звонком медленный блюз в наушниках. Лидия. Подруга из прошлой жизни запросто потревожила меня своим милым голосом:
– Привет. У меня важное и срочное дело.
– Привет, Лидия. Если только завтра утром.
– Отлично. Выпьем кофе?
Утренний кофе в московском кафе всегда лотерея. Опыт многих лет подсказывает, что выигрыш и проигрыш гармонично сменяют друг друга: настроение бариста и качество обжарки зёрен против вашей личной удачи. Если верите, что удача конечна, имеет смысл экономить столь ценный продукт, отдать выбор кофейни другой стороне. Кстати, я так делаю всегда, когда о встрече просит Лидия.
– Сделай одолжение, сама выбери место.
– Оки. Пришлю адрес.
Дачная четырёхдневка разморила меня. Я доехал до дома на автопилоте, занял позорно много парковочного места во дворе, поставил на утро будильник и лёг спать без ужина. Вот, собственно, и всё.
…
Лидия всплыла в памяти на следующий день, после просмотра ночных сообщений на телефоне: в четверть одиннадцатого надо быть в кофейне на Таганке. В принципе, можно успеть. Да помогут мне транспортные боги.
За четверть часа до назначенного времени я уже в диалоге с официантом: мне жарко у панорамного окна; в центре зала, попав в круг холода под кондиционером, я чихаю; кривя рот, соглашаюсь расположиться в уютном углу, который приметил со входа. Кресло удобно, музыка приятна, но я уже примерил маску привереды, поэтому, не заглядывая в меню, делю паузой слова:
– Флэт. Уайт.
Осталось оптимально разместить телефон на столе, пристроить сумку, подоткнуть спину жёсткой подушкой и ждать, но Лидия появилась вовремя. Хаос коротких волос опередил стук каблуков; плотная длинная юбка уместна в июльской жаре благодаря обилию разрезов; питерский локон вдоль левой щеки; тонкая рука обманула, вместо прохлады загипнотизировала розовым оттенком маникюра. Нет. Чушь, самообман, впечатлительность на фоне вчерашних новостей из Анголы о находке крупнейшего розового алмаза – лак прозрачен, подсунул отражённую от кирпичной стены разбавленную обманку. Лидия довольна моим замешательством, уселась напротив, нашла для оранжевой «Биркинd»* (премиальный бренд дамских сумочек) место на полу, поправила юбку. Я сделал серьёзное лицо, ткнул пальцем в небо:
– Кто на этот раз?
Наши отношения настолько несерьёзны, что если мы случайно окажемся вместе в постели, то будем в восторге друг от друга. Впрочем, это не единственная причина, по которой Лидия мне доверяет. Отправив официанту двойным щелчком пальцев заказ: «Как обычно», перешла к делу.
– Мой брат…
– У тебя есть брат?
– Поверь, это нормально, когда у людей есть родственники. Так вот… Мой брат младше меня на… Он младше меня. Он человек больших талантов и энциклопедических знаний. Работает в Центре новой истории на Введенке. После смерти мамы живёт в родительской квартире. Ему тридцать два. Я несколько раз пыталась устроить его личную жизнь, но неудачно.
– Насколько?
– Всё заканчивалось на первом свидании.
– Доходило до…
– Не доходило. Предполагаю, ни разу…
Официант принёс кофе. Лидия круговым движением добавила в кофе сливки из миниатюрного кувшинчика, отодвинула чашку, откинулась в кресле, на мой недоумённый взгляд улыбнулась:
– С недавних пор я не сторонница ложечного насилия. Слияние должно происходить естественно…
Благодарная тема белого-чёрного родила экспромт, но отпустить его не успел – отражение ног Лидии в зеркале барной стойки, загорелых, свободных от плотной ткани, отвлекло меня. Вытесненный картиной женских прелестей, экспромт обиженно провалился в глубины памяти, оставил неприятное ощущение возраста. Я, конечно, его отыщу, вспомню, переделаю под новые обстоятельства, блесну в компаниях, но сейчас мне досадно. На ровном месте я забуксовал в диалоге. Ещё одна примета возраста. В прошлой жизни, когда мы были студентами, cigarillos superfinos negros* (крепкие кубинские сигареты), одна на двоих, быстро проталкивали разговор к сути. Сейчас появились паузы и ритуалы. Мы тратим наше время нерационально. Придётся тянуть из Лидии слова, вопросами раскачивать её историю. Надеюсь, когда она разговорится, у меня хватит времени и сил дослушать её до конца – только иссякший колодец жадно глотает любую воду. Возможно, это сказал Сент-Экзюпери.
Телефоны одновременно разлучили нас. Мой согласился перезвонить позже, не настаивал на точном времени, мягко извинился. Её оказался быстрословным, немосковским, атакующим, сбросил внезапно сам, не дав шанса ответить.
– Извини. У рантье бывают неприятные дела.
Скулы, плечи и локти Лидии, выстроившие колючего ежа, смягчились; прямоугольник телефона, контрастно-чёрный на фоне побелевших пальцев, опасно скрипнул; тонкая линия губ сломалась, выпустила клубок путаных откровений, и я сумел ухватить самое больное:
– Что с братом?
– На майские вывезла Олега на море. Брата зовут Олег. Я не говорила? Проехали… Там познакомила с дочерью своей подруги. Конечно, мы устроили их встречу. А как ещё? Не перебивай, пожа… Вроде бы между ними возникла симпатия, и, предполагаю, у них, тьфу-тьфу, получилось, – Лидия заглянула в чашку, но пить не стала: видимо, сливки и кофе недостаточно проникли друг в друга. – Месяц назад Мария переехала к Олегу. Что почему? Мы так решили с её матерью. Олегу будет удобнее первое время. Нет. Никакого подвоха – единственная дочь, три квартиры на семью, зимняя дача. Она младше Олега… Потом, я недавно сделала ремонт в родительской квартире… Не сбивай меня с темы… Я регулярно заезжаю к ним в гости. На чай и поболтать, – Лидия опустила кончик языка в кофе, подержала несколько секунд, закрыв глаза, сделал маленький глоток. – Позавчера почувствовала напряжённость в квартире… Мне кажется, из-за кота. Мария привезла с собой кота, и он не воспринял брата. Понятно, животное привыкает к новому месту и бла-бла-бла. Но ужасно переживаю, что…
