Казалось, снегопад никогда не кончится, он шёл так спокойно и продолжительно, как будто наступило его время. Я шла сквозь позёмку, стараясь переступить наметённые местами сугробы, очень боясь намочить свои единственные замшевые полусапожки. Из рук каждый раз пыталась вырваться папка, постоянно выскальзывая и норовя упасть в сугроб. Я сжимала ее ещё крепче, понимая, что на тот момент она была главной ценностью в моей жизни, за исключением, конечно, моей маленькой дочурки.
Волосы и платок были уже совсем мокрыми от снега, ресницы и лицо приходилось всё время вытирать от падающих беспрестанно пушистых снежинок. Щёки разрумянились, и в глазах поблёскивал свет встречающихся фонарей. Я шла долго. Весь городской транспорт давно уже не ходил, и мне пришлось пройти длинный путь из офиса домой, неся с собой свою драгоценную папку.
– Сейчас трудно, но я выдержу, зато потом всё изменится, – несколько раз про себя повторяла я.
Мысли крутились в голове, и я мечтательно старалась их направить в нужное русло.
– Вот окончу вуз! Получу диплом! И наконец, наконец, найду хорошую работу! И не какую-нибудь, абы что! Нет! А самую лучшую работу в городе! В самой достойной фирме! Где самый достойный коллектив! Где самая достойная должность! Где самая достойная оплата!
Я этого добьюсь! Это обязательно будет!
Я больше не позволю дочке жить в нищете! Я уже познала это и не позволю испытать такое моему ребёнку! Это унижение!
Это потеря себя, личности, достоинства!
Этого не будет!
Я шла и шла по ночному городу под сильным снегопадом и не переставала думать о своём будущем. Решимость и уверенность не давали даже малейшего шанса для сомнений.
Свой диплом по окончании вуза я писала в офисе около двух недель, в те времена не каждому был доступен компьютер, и приходилось брать разрешение на это у руководства. Засидевшись там до полуночи, я поняла, что даже на последний рейс транспорта я уже опоздала, и надо будет идти пешком всю дорогу домой, около 8 километров.
Я не жалела о потерянном времени и возможных опасностях, ведь всё это нужно было преодолеть для изменения моей жизни и жизни моего ребёнка. Дочка уже немного подрастала и относилась с пониманием к моим подобным походам в офис. Я часто брала её с собой, чему малышка была несказанно рада. Я держала её за маленькую ручку, и в пути мы радовались самым незначительным вещам. То кошку увидим на завалинке, сидящую и лапкой умывающую свой нос, то птиц, перелетающих с дерева на дерево, чирикающих забавно. Я намеренно обращала внимание на подобные вещи, стараясь хотя бы так привнести в её жизнь положительные эмоции. Дочке было приятно находиться рядом с мамой, ведь основную часть своего времени она проводила дома совсем одна. Мы с мужем днём работали и приходили домой в большой спешке под вечер, беспокоясь о своей маленькой дочурке.
Малышка радовалась нашему приходу, стараясь скрыть слезинки на своих глазах, ведь целый день ожидания для маленькой девочки так непомерно долог.
После очередного похода в садик малышка наотрез отказалась посещать его, а я и не стала насильно заставлять ребёнка ходить в это ненавистное для неё заведение. Так и решили на семейном совете, что дочка нас будет ждать дома одна, она ведь уже почти «взрослая».
Мы жили в нищете почти десять долгих лет, в маленьком разваленном домишке, а точнее сказать, 1/4 частного дома. Там были всего одна жилая комната, крохотная кухня и холодная маленькая веранда.
Удобств и воды в таких домах не было, и на улице стоял старый деревянный туалет на несколько домов, с понятным запахом на весь длинный и узкий двор.
Странно, но это жильё почему-то казалось всем нормальным, всем, кроме меня. Я не могла нормально жить, есть, спать, дышать, существовать, и жизнь моя была одним сплошным кошмаром. Многочисленные соседи, живущие в таких же условиях, считали для себя это вполне нормальной жизнью. Мне же вся эта картина сильно напоминала пьесу Горького «На дне». Казалось, мы все находимся на самом дне своего существования и даже сами не осознаём этого, поэтому давно смирились.
Около 12 семей жили только в нашем дворе, а по улице в целом таких дворов были сотни. Женщины из последних сил старались справиться с бытом, где помимо отсутствия удобств в домах не было ни воды, ни слива. Газ был в баллонах, многие ещё сами топили печи, за водой надо было ходить в соседние дворы. О том, чтобы принять душ, даже мечтать не приходилось. Стирали в тазах, выливая воду прямо на проезжую дорогу.
Почти все семьи в нашем дворе были уже зрелого возраста. Познакомившись с нами впервые, они не могли скрыть на лице тень своего любопытства, похоже, для них было удивительно, что молодая семья приезжих решилась поселиться именно в этом месте. Поначалу они проявляли ровное отношение к нам, но чуть позже я столкнулась с очень озлобленным, по сути скотским, поведением. Сейчас я понимаю почему, но тогда, по молодости лет, это было не понятно и казалось совсем беспричинным.
Думаю, люди, находясь в такой среде, озлобляются друг на друга, и это вызвано исключительно их положением в этой нищенской атмосфере, где всё человеческое исчезает и наружу вылезают все самые низменные, отнюдь не человеческие качества.
