Голос судьи звучал ровно и бесстрастно – какое дело было этой высокой женщине со старомодной прической до него?
Она же постоянно видит их перед собой – одинаковых, растерянных, и они сливаются в одно лицо – общее, размытое, без оттенков, – одно безликое и безглазое чудовище.
Где-то плачет женщина, или ему это кажется?
Он прислушивается и понимает – плачет его мать, ей же нельзя волноваться…
Он смотрит на нее, пытаясь успокоить, придать ей сил, и встречает сухой, горящий взгляд своей младшей сестренки – да зачем ты так смотришь, я не виноват, хочется крикнуть ему, но уже поздно.
Губы его шепчут эти слова, как магическую формулу, – уже поздно.
Уже поздно…
Через несколько часов его уведут отсюда. И он никогда больше не вернется в беззаботную жизнь, закончившуюся так нелепо. И так случайно…
Нет в мире совершенства, думала я, тоскливо рассматривая дыру на купальнике, – теперь его даже не вернуть… Купальник был новенький, только что купленный за… Не буду говорить, за сколько, при мысли о его цене мои волосы встают дыбом.
Перед глазами стояло добродушно-хитренькое лицо продавщицы, уверявшей меня, что он «обязательно растянется». Если бы эта мымра сейчас оказалась передо мной… Ох, если бы только она тут оказалась!
В моих глазах были слезы, а довести меня – дело не простое, можете мне поверить!
Я швырнула злосчастный купальник на пол и уселась на кровать, подперев подбородок кулаками и уставившись в окно.
Небо было серым, безрадостным, как и мое настроение, ветер играл с деревьями, и ничто не напоминало о том, что сейчас июнь. Скорее уж октябрь, и, как ни странно, это меня успокоило. Я даже повеселела – в самом деле, зачем мне купальник в такую погоду?
– Ну и черт с тобой, – бросила я этой голубой тряпочке, валявшейся на полу. – Все равно от тебя толку никакого, и счастье ты мне вряд ли принесешь… А уж что касается денег – не дура, заработаю…
Не повод это для грусти, фыркнула я и отправилась на свою миленькую кухню. В такую дурную погоду нет ничего лучше, чем в тепле и уюте выпить чашечку кофе с сигареткой.
Во всяком случае, выходные у меня – редкие гости, и я не собираюсь портить себе день глупыми переживаниями по поводу неудачной покупки!
* * *
У Старцева настроение испортилось сразу. Стоило только открыть глаза и увидеть серый небосклон, украшенный зловещими тучами.
Значит, сегодня весь день пойдет насмарку, тоскливо подумал Старцев, и ладно бы, но именно сегодня они с Юлей намеревались поиграть в теннис.
Вместо этого – полный провал.
Юля скорее всего не вылезет из дома – прелестное южное растение, маленькая пери, нужная Старцеву сейчас больше всего на свете. И дело не в том, что Юля хороша собой, хотя этого у нее не отнимешь, а в ее папе.
Лучшей партии Старцеву не сделать. Папа – магнат. Папа так любит свою девочку, что готов на все ради нее. Девочка с глазами кроткой газели должна убедиться, что лучшего мужа, чем Старцев, она не найдет никогда.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале. Холеное, ухоженное лицо свидетельствовало о том, что владелец оного живет в достатке, не слишком обременен мрачными мыслями и глупыми предчувствиями, и – черт побери, подумал Старцев, хотя Юле вполне хватило бы и этого для осознания своего будущего счастья, – он еще и хорош собой!
Правда, в последнее время у Старцева проблемы с весом, но это возрастное явление, никуда не денешься…
Он старается. Он играет в теннис. Кстати, о теннисе…
Рука потянулась к маленькому подарку от «Би-лайн», быстрое движение пальцев – и Юля становится ближе, таковы чудеса техники…
Ее голос не вызвал в душе Старцева никаких эмоций, но жизнь – неплохая актерская мастерская, ежели вы не лох, поэтому Юля ни за что не догадается, что Старцев в момент этого «влюбленного шепота» продолжал бриться.
– Юлечка?
Старцевский голос был мягок, низок и наполнен страстью ровно настолько, насколько это было необходимо.
Свободная рука Старцева тем временем спокойно водила бритвой по щеке.
– Да, – Юля протянула это свое «да» немного лениво и снисходительно.
– Я скучаю по тебе, – продолжил игру Старцев.
«Мы разыгрываем спектакль для невидимых зрителей», – внезапно пришло ему в голову.
Он усмехнулся про себя, поскольку мысль эта была забавной.
– Я тоже, – ответила Юлечка, и Старцеву показалось, что она зевнула, как кошка, которой помешали нежиться на кушетке.
– Мы встретимся?
– Там дождь… Нет, Дима. Я не могу сегодня, правда. У меня же начнется насморк, и тогда…
Что будет тогда, когда начнется насморк, Юлечка еще не придумала, видимо, но Старцев прекрасно понял, что означенная болезнь для Юлечки страшна.
– Я приеду за тобой на машине, – кротко пообещал он.
– И куда мы поедем в такой ливень?
В голосе Юли прозвучало сомнение в правильности старцевских планов.
– Куда пожелаете, королева, – нежно мурлыкнул он.
– Нет, Дима, давай отложим на завтра. Я правда не могу…
И тем не менее он продолжал уговаривать ее, используя все приемы мягкого шантажа, еще минут пять, но крепость, увы, не пала, Юля оставалась при своем мнении – в дождь разгуливать в высшей степени неразумно, а все неразумное Юлю не устраивало.
Поэтому Старцев, чтобы вполне вписаться в образ желаемого супруга, был обязан стать разумным, и мольбы о встрече он прекратил.
