Стоя на круглом возвышении в центре таверны, Розалия пальцами разминала свои плечи. После бегства из Храма Амунаи три месяца назад, она заделалась парнем. Ненавязчиво тронув за ухом магическую печать смены облика, девушка снова приняла боевую стойку.
После прошедшего вводного боя с бандитом, непримиримая особа подустала. Признает ли поражение? Ни за что! Она обыграла мать! И не сдаст позиций неопрятному верзиле с сальными волосами и в промасленной одежде!
«Конфликт не исчерпан, пока отброс с портовыми манерами стоит на ногах!» — примерялась к тяжеловесному противнику мисс Офью.
Внутри общего тела запротестовала Алия Сейт. Магическое художество с первых дней в обители обрело собственное осознание. Которое, впрочем, не помогло ей предотвратить расслоение, созданное Розалией на втором месяце послушничества. И началось всё с того, что однажды в «их» комнате появилась книга, которую прочитала одна, а значит, и вторая. На страницах описывалось заклинание, как заключённому в чужую оболочку взять над нею пальму первенства.
Только полного высвобождения не вышло.
Что пошло не так — неизвестно, но теперь каждая личность правила телом по двенадцать часов. И некто своё время тратил бездумно: ввязываясь в драки и отстаивая чувство собственного достоинства.
«Я должна вписаться в местный люд! Так будет труднее меня найти!» — заявляла мисс Офью. Она не объясняла свою позицию, а просто ставила художество перед фактом принятого решения быть «оторви-и-выбрось-парнем».
Всё бы ничего, не ощущай Алия последствий после возвращения тела под её контроль. Болело всё, что только возможно. Синяки, ссадины стали нормой, а фингал под глазом — неприятным исключением. И, если судить по ситуации, ещё один фиолетовый не за горами.
Начались нынешние проблемы с желания Розалии отдохнуть в питейной поселения Фай…
Фай — значит огненный. Один в один темперамент мисс Офью.
Местные говаривали, что тысячелетия назад лесистую территорию с выходом к морю назвали по фамилии родоначальников силы феникса. Мол, именно здесь, на побережье, некогда была уничтожена княжеская чета, последние из высших заклинателей огня. Весь их род вырезали маги-отступники. А затем и до правителей добрались.
По факту, Империю ГВАА и некогда княжество Фай, сейчас носящее название Саутон Данэш, «иными очернённый», разделял горный хребет Хавэй. Здесь были свои традиции, порядки, устремления, порой сильно отличавшиеся от обиходных на территориях четырёх королевств Грёжес-Висталь-Ано-Арже, некогда сформировавших единую правящую семью ГВАА.
Перед бегством из Обители Недужных, состоявшимся после заявления абонессы, что послушницу Алию Сейт переводят в статус жрицы Шальэ ради некоего абукана, чьи сексуальные потребности она должна удовлетворять, Розалия за двоих решила не подчиняться приказу и укрыться в княжестве Саутон. Из-за особенностей развития местных святых тут нет явного влияния рода Офью.
В Империи каждый фамильяр — «уши» и «глаза» Хранительницы Врат. А на территориях за пределами хребта иномирцы не приложение к магам, как на родине, а «духовные звери», связанные со своими хозяевами на глубинном сердечном уровне.
Фамильяры по эту сторону Хавэя не поставлялись через Врата Рэк. Они самостоятельно приходили в этот мир для поиска глубинной магической связки. Обычно подобным выбором шли иномирцы высшего порядка или ступившие на путь изменения собственной сути. Последние стремились из примитивной формы: животные, птицы, пресмыкающиеся, — обрести облик человеческий или близкий к человеческому. Иногда их развитие протекало успешно, и на выходе получался стоящий индивид. Но порой первичная суть брала верх над новообретённой.
Как у мужчины, которого не так давно Розалия ненароком задела плечом, когда подошла к стойке и заказала съестного.
— Извинись, паршивец! — прорычал «пострадавший», схватив «обидчика» за грудки.
Розалия, с виду молодой светловолосый паренёк в тёмных шароварах, серой просторной рубахе и с синей повязкой на лбу, виртуозно вывернулась и отступила. Брезгливо оглядев неопрятного громилу, заслонившего пыльный светильник с рунической меткой, она хмыкнула:
— Тут не мне манеры нужны. Телеса чрезмерные, а ума с горошину!
После подобного оскорбления драка не заставила себя ждать.
И вот, в момент недолгой передышки, ещё несколько десятилетий назад иномирец Кабан-явус, а ныне мужчина с крупным рыхлым лицом и татуировкой в форме лозы на всё правое ухо, хрустел суставами, предвкушая, как переломает конечности зарвавшемуся человечку. Молоко на губах не обсохло, так молодняк норовом кичится и требует в ножки кланяться. И это ему-то пятисотлетнему представителю мира Рэк, падать ниц?
Впрочем, если начистоту, то у скрипнувшего зубами бандита выносливость пацана вызывала уважение, но оскорблённое самолюбие дробило зёрна симпатии. И когда блондинистый парень в лице Розалии встал в боевую стойку, некогда достигший человеческого облика недозверь мгновенно ринулся в атаку.
Сидящие за выпивкой и прислонившиеся к стенам посетители стучали наполненными пивом кружками по поверхности столов или толстым дном о деревянные подпорки, улюкали и свистели, требуя больше зрелищности. Лишь седовласый мужчина, чьё лицо было неожиданно молодым, со стоящей за его спиной подтянутой девушкой в сизом плаще с капюшоном, молча наблюдали за вёрткостью парнишки. Гибкий и находчивый, он легко избегал тяжёлых ударов противника и наносил меткие точечные тычки по линиям меридиан. Когда магический узор был завершён, Кабан-явус вдруг замер, вздрогнул и бревном-солдатиком повалился на деревянный пол, спружинивший под немалым весом.
