Автобиографический пунктир
Признаюсь, хотел предварить это издание многостраничным автобиографическим опусом.
Даже красивые возможные его названия придумал: «Взгляд из окна, выходящего в прошлое» или «Осколки неразбитого зеркала».
А потом подумал: кому она, моя автобиография – не считая самых своих близких людей, нужна – то?
Оставлю я ее, как говорят в Одессе, «на потом» (конечно же, «Е. Б. Ж», как замечал, планируя свою работу, Л. Н. Толстой в дневниках последних лет – «если буду жив»).
А потому здесь – сугубо конспективно, пунктирно, лишь «опорные точки» жизни человека, на неделю опоздавшего на войну.
А «лирику», авторские собственно комментарии к ним, буду выделять курсивом.
Родился я (если говорить красиво) в первой половине последнего века минувшего тысячелетия – 28 июня 1941 г. в г. Воронеже.
Потом – по развитию военной ситуации, нас всех – родителей, старшего моего брата Льва и, само собой, меня, вместе с авиационным заводом, на котором работал отец, эвакуировали в Куйбышев (бывшая и нынешняя Самара).
Жили мы в бараке в пригороде его с символическим названием «Безымянка», говорят, этот район существует и сейчас.
По словам мамы, зимой мои пеленки примерзали к стенке барака; летом каждые несколько часов она их застирывала – становились влажными не столько от естественных физиологических процессов, но от жары.
Из куйбышевского детства, бликом неким, вспоминается, что сижу в кинотеатре на коленях матери и оглушительно воплю: «Зааза, хочу домой! Пошли домой, зааза!».
В 1946 году, как мать потом рассказывала, по настоятельным советам врачей – и у отца, и у брата была астма – у меня она началась (а потому – продолжается) лет этак так через десять, мы переехали в Ялту.
В феврале 1948 г., когда мне шел седьмой год, отец умер.
До смерти отца мать не работала.
Не имея какой-либо, как я понимаю, профессии, мать за какие-то мелкие деньги работала сначала счетоводом в бухгалтерии поликлиники, потом кассиром в кинотеатре, потом – и продолжала в этой системе работать и после возвращения в Воронеж – продавцом в киосках «Союзпечати». Киоск для себя она всегда подбирала ближе к дому, чтобы чаще быть с нами…
Я никогда по настоящему – как многие другие дети моего поколения – не голодал. Но недоедал – часто.
И потому и сейчас, не годы – десятилетия спустя, я не могу, чтобы дома не было хлеба…
Мама умерла в 1980 г. Брат с конца восьмидесятых живет в Израиле.
В начале 1957 года мы возвратились в Воронеж.
В том же году, окончив 9 класс, я начал работать слесарем, как пишут в официальных автобиографиях, «на ряде различных предприятий г. Воронежа».
Три года – в монтажной конторе облкомхоза. Затем появилась «тяга к перемене мест»: поменял несколько заводов; пару месяцев был слесарем – сантехником в театре музыкальной комедии (посмотрев все спектакли – большинство не понравилось, ушел; это единственное мое музыкальное прошлое); несколько месяцев проработал в оставшейся до сегодняшнего дня мне загадочной должности завхоза Центрального районного суда.
Кстати сказать, председателем суда в то время был Лев Дмитриевич Кокорев, будущий доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики университета, под руководством которого я впоследствии проработал более десяти лет.
Но завхозом я был таким, что он меня в этой должности наглухо, совершенно не запомнил.
Параллельно с «монтажничеством» я в 1958 году окончил 10 класс вечерней школы, и в том же году поступил на вечернее отделение вновь созданного юридического факультета Воронежского госуниверситета.
Собственно, я поступал в Воронежский филиал Всесоюзного юридического заочного института, который возглавлял Роман Васильевич Литвинов.
Но перед началом занятий Р. В. собрал поступивших и торжественно сообщил, что филиал ликвидируется, создается в университете вечернее отделение юридического факультета, деканом которого назначен он.
Затем он предложил каждому сделать выбор: остаться в ВЮЗИ, либо написать заявление о переводе в ВГУ, уточнив, что в ВЮЗИ учатся около четырех лет, а в ВГУ – шесть (учитывая, что отделение – вечернее).
Но когда тебе 17 лет, какое имеет значение лишних год-полтора учебы! И все же, опять же, ВГУ!!!
Так, волей судеб я стал первым студентом – студентом первого набора – юридического факультета Воронежского государственного университета.
На курсе было нас всего около 20–25 человек. В основном, это были люди в возрасте, многие из них – с Войны. Учился со мной и боевой летчик-штурмовик Василий Павлович Сидякин, Герой Советского Союза. То, что я учился с ним – тоже для меня было неким воспитанием.
На следующий год было создано дневное отделение нашего факультета. И те молодые вечерники, нас таких было мало, которые имели на то возможность – я нет – перевелись на него.
В октябре 1962 года, в возрасте 21 года, исполнилась мое нетерпеливое желание: я стал следователем прокуратуры; иными словами, перешел «на профессиональное, легальное положение».
Сначала – так сложилось – в нескольких глухих районах Калужской области, затем с января 1966 года в Рамонском районе Воронежской области, а с 1967 года в самом Воронеже.
