Жил-были на свете король и королева, и было у них три дочери. Две старшие, двойняшки Смуглина и Рыжетта были любимицами: они были точь-в-точь такие же, как король с королевой, – красивые, остроумные, но не добрые. Самая юная из принцесс, по имени Розетта, была на три года младше своих сестер; она была столь же милой, сколь любезной, столь же доброй, сколь красивой; у нее была крестная мать фея Властительница, а у Смуглины и Рыжетты не было таких крестных, и они завидовали сестре.
Через несколько дней после рождения Розетты отец с матерью отдали ее на воспитание в деревню к одной доброй крестьянке; здесь она и прожила пятнадцать лет вполне счастливо, хотя ни король, ни королева ни разу не соблаговолили навестить дочь. Раз в год они посылали кормилице немного денег, чтобы оплатить расходы на Розетту, спрашивали об известиях, но никогда не звали к себе и совершенно не заботились о ее воспитании. Розетта выросла бы полной невеждой, если бы ее добрая крестная мать фея Властительница не посылала учителей и не доставляла девочке все необходимое. Так Розетта научилась читать, писать, считать, трудиться; так она стала виртуозной музыкантшей, научилась рисовать и говорить на нескольких иностранных языках. Так Розетта стала самой милой, самой красивой, самой любезной и самой великолепной принцессой на свете. Никогда она не перечила ни кормилице, ни крестной, никогда ни кого не бранила, не скучала о незнакомых ей отце и матери и не собиралась жить иначе, как на ферме, где ее воспитали.
Однажды она сидела на скамье перед домом. Тут к ней подошел человек в придворной ливрее и шляпе с галунами и спросил, может ли он поговорить с принцессой Розеттой.
– Да, конечно, – отвечала Розетта, – потому что принцесса Розетта – это я.
– Тогда, ваше высочество, – отвечал гонец, снимая шляпу, – соблаговолите принять письмо, мне его велел передать ваш отец король.
Розетта взяла письмо, развернула его и прочитала:
«Розетта, вашим сестрам минуло восемнадцать лет; им пора замуж; я рассылаю приглашения принцам и принцессам всех королевств мира на празднества, которые я устраиваю, чтобы выбрать мужей вашим сестрам. Вам пятнадцать лет, и ваш возраст подходит для участия в праздниках. Вы можете приехать сюда на три дня. Через восемь дней я пришлю за вами; денег на наряды не посылаю, потому что у меня и так много расходов на ваших сестер, к тому же, никто на вас не посмотрит; так что одевайтесь, как хотите.
Ваш отец, король».
Розетта побежала показать письмо кормилице.
– Ты рада, Розетта, что поедешь на праздники?
– О да, моя добрая нянюшка, очень рада: я повеселюсь, познакомлюсь с отцом, матерью, сестрами, а потом вернусь к тебе.
– Но какой же наряд ты наденешь, мое бедное дитя? – сказала кормилица, качая головой
– Нянюшка, у меня ведь есть красивое платье из белого перкаля, которое я надеваю в праздничные дни.
– Моя бедная малышка, это платье хорошо лишь для деревни, но королям и принцам оно покажется очень жалким.
– Ну и что? Отец же сам сказал, что на меня глядеть не будут. Вот и хорошо: я увижу все, а меня – никто.
Кормилица вздохнула, промолчала и принялась чинить, стирать и гладить платье Розетты.
Накануне дня отъезда кормилица позвала девочку и сказала:
– Вот, мое дорогое дитя, твой наряд для королевских праздников, береги платье как следует, потому что другого нет, да и меня там не будет, чтобы его постирать и погладить.
– Спасибо, моя добрая нянюшка, не волнуйся, я буду очень осторожна.
Кормилица сложила в сундучок платье, белую юбку, простые чулки, башмаки из черной кожи и букетик цветов, которым Розетта решила украсить прическу.
В тот миг, когда она собиралась закрыть сундук, шумно распахнулось окно и явилась фея Властительница.
– Итак, ты едешь ко двору отца-короля, моя дорогая Розетта? – сказала фея.
– Да, дорогая крестная; на три дня.
– А какие наряды ты приготовила на эти три дня?
– Вот они, крестная, взгляните.
И она показала на еще раскрытый сундук. Фея улыбнулась, достала из кармана флакон и сказала:
– Хочу, чтобы моя Розетта всех поразила своим нарядом; этот недостоин ее.
Она открыла флакон и плеснула каплю жидкости на платье; оно тут же пожелтело, смялось и превратилось в бесформенную тряпку. Другая капля сделала ткань чулок толстым синим шелком скверной выделки. Третья капля, пролитая на букет, обратила его в куриное крыло; башмаки же стали огромными тряпичными туфлями из грубой ткани.
– Вот в каком наряде, – сказала она ласково, – я прошу появиться мою Розетту. Надень все это, дитя мое, а убор дополнят колье, заколка для прически и браслеты.
С этими словами она вынула из кармана и положила в сундук бусы из орехов, заколку из мушмулы и браслеты из сушеной фасоли.
Затем она поцеловала ошеломленную Розетту в лоб и исчезла
Розетта и кормилица оторопело смотрели друг на друга; наконец кормилица разразилась рыданиями:
– Как я старалась над этим бедным платьем, а его взяли и испортили! За что мне такое наказание! Да лучше было взять любую тряпку! О! Розетта, моя бедная Розетта, не езжайте на праздники, скажите, что больны.
