Первый снег успел припорошить только дорожку, покрыв землю тонким слоем. Столь тонким, что трава без труда проникала сквозь него, задорно торча зелеными ниточками. Шаги парня были неслышными – приходилось постоянно вежливо кашлять, чтобы люди сторонились. Хотя, зачастую, в этом и вовсе не было необходимости – Джек предпочитал людей обходить незаметно, ничем не выдавая своего присутствия.
Следы, остающиеся за ним, темными пятнами выделялись на белом ковре. Неожиданно Джеку захотелось засмеяться и побежать кругами, истаптывая идеально белое поле. Люди говорят, что так они вспоминают детство. Джек не мог вспомнить большей части своей смертной жизни. Спроси его, как он появился, и он бы сказал, что всегда был таким. Не то чтобы его это тяготило… Нет, Джек Лир в свои 498 лет об этом просто не думал. Ему нравилась его жизнь. Кроме, конечно же, тех неприятных моментов, когда толпа разъяренных фанатиков бежала за ним с вилами и топорами, мечтая уничтожить каждый атом его тела.
Такие моменты он старался забыть.
Парень поднял взгляд, наморщил нос и приложил руку козырьком к глазам – вдалеке уже виднелось кладбище. Смертному до него пришлось бы идти где-то час (если, конечно, найдется тот безумец, способный отправиться на кладбище в такую ночь), ему же – только десять минут. Джек повел плечами, сбрасывая насыпавшийся снег, потянулся и улыбнулся, разминая шею. Стоило прибавить шаг – не хотелось бы все пропустить.
Калитка открылась с тихим скрипом, пропуская едва заметную тень на территорию. Трехглавый пес, лежащий у ворот, поднял одну из голов, вопросительно глядя на вошедшего. Зарычав, он вдруг узнал Джека и тихо поплелся к нему, пригибая голову (остальные две все так же продолжали спать). Лир присел на одно колено (на котором тут же растеклось темное пятно растаявшего снега), протянул руку и задумчиво потрепал пса по холке. Тот едва слышно заскулил, припал на передние лапы и закрыл глаза. В тот же момент вся шерсть окрасилась алым пламенем, и Джек отдернул руку.
– Сколько раз я тебе говорил, что он это не контролирует.
Парень поднял глаза и встретился взглядом со стариком, стоящим неподалеку. Джек искренне улыбнулся и помахал рукой. Ответом ему было лишь молчаливое закатывание глаз. Вытерев о себя руки, он поднялся (отметив краем глаза, что рукава новой рубашки безнадежно испорчены) и подошел к призраку.
– Доброй ночи, Пауль.
– Ночь доброй не бывает, Лир. А уж тем более такая. Сколько раз я предупреждал тебя не прикармливать адских псов?
Джек пожал плечами, прислонившись плечом к столбу ограды и рассматривая вновь уснувшего пса.
– Я прикормил только одного. Остальные два меня все также не любят.
Пауль снова закатил глаза и попытался закрыть лицо рукой. Та, к слову, спокойно прошла вглубь, туда, где у людей находится мозг. Джека невольно передернуло, и он отвернулся.
– Ты ведь понимаешь, что это одно существо, да?
– Ну, – задумчиво протянул Джек. – Я бы не был так в этом уверен, у них совершенно разные характеры и…
– Стоп, – Джек не заметил, как Пауль возник рядом и положил костлявую руку ему на плечо. – Они исчезнут через неделю, когда… – он осекся, а после продолжил, – когда все закончится. Скорее бы уже.
– Мне будет их не хватать, – сказал Джек, но Пауль уже не слушал, растворившись в воздухе.
Парень усмехнулся и театрально развел руки в стороны, закатывая глаза. Прошло 200 лет, а Пауль так и не придумал новых фокусов.
***
Лунный свет падал косыми лучами, скудно освещая заросшие дорожки и могилы. Кое-где нет-нет да мелькнет полупрозрачный силуэт и практически мгновенно исчезнет. Однако кладбище не выглядело безжизненным, наоборот – буквально в воздухе ощущалось присутствие чего-то странного и необычного. Что ж, если пройти чуть дальше, вглубь, повернуть у полуразрушенной стены и миновать старый облезлый куст, то откроется совершенно иная картина.
Странные силуэты, мелькавшие на входе едва заметно, здесь не скрывались – возле каждой могильной плиты стояло как минимум по трое, и все они что-то бурно обсуждали, жестикулируя так, что порой ладонь одного оказывалась в области щеки другого или вовсе проходила сквозь грудь. Но, кажется, это никого не смущало. Тут и там мимо пробегали горящие собаки, что так и норовили схватить кого-нибудь из достопочтенных старцев за подол или (какая наглость!) за их филейную часть. Те возмущенно причитали, отдергивали свои полы и растворялись блекнущим туманом. Где-то вдалеке выли волки, трещал костер и кипела вода. На кладбище появлялись все новые лица, кое-кто прибирал свои склепы и могилы.
На одном из надгробий со скучающим видом сидел Джек, подперев рукой подбородок. Пауль уже час усердно натирал одну из бесполезных стекляшек, гордо именуемых наследием. Напевая себе что-то под нос, он совершенно игнорировал тяжелые вздохи Джека, лишь недовольно фыркая, когда тот вздумывал проводить сквозь него палкой. Наконец последнему это смертельно надоело, и вампир заговорил:
– Как же у вас тут все-таки скучно. Невыносимо скучно, как вы это, – он обвел руками воздух, повернув голову, – только терпите.
– Тебя никто не держит – возвращайся в мир, – ответил ему призрак, не прерываясь от своего занятия.
