Пролог: Долгие сборы.
– Ну, ты где там? Идёшь? – окликнул меня отец.
– Да, пап! Уже встаю! – нехотя пробубнил я и, поднявшись с кровати, стал одеваться.
Мы собирались брать зверя*, в идеале кабана или оленя, а там кого получится. Я вышел из своей комнаты в зал, подошёл к окну, отодвинул занавеску. На небе всё ещё светились самые яркие звёзды.
– Так ночь же ещё! – прокричал я отцу, направляясь на кухню, где стоял рукомойник. – Бать, ну ты опять воды не налил? Как мне себя привести в порядок? Замучили меня такие условия. Давно бы уже ванну сделали, а иначе зачем нам такая большая веранда? – стал ворчать я, открыв форточку, возле небольшой газовой плиты.
– Мы уже говорили на эту тему, там полы деревянные, погреб. Ты своей ванной мне всё мясо зальёшь. Либо сырость и грибок разведёшь. Да и вообще вместо того, чтобы долго спать, сам бы позаботился о воде в умывальнике. А то посмотрите на него, привык на всём готовом жить!
– Кто же работает на голодный желудок? – после я закрыл форточку, поставил чайник со свистком и принялся нарезать себе бутерброды. Я вынес тарелку с едой в беседку, которая возвышалась перед домом, напротив кухни. Ближе к забору, напротив зала находился навес. Это конечно не гараж, но хоть какая-то защита от дождя и снега. Именно там и возился отец, поэтому я окликнул его: – Чего ты там бухтишь?
– Я говорю, зато в лесу никого нет, а то эти военные замучили винтовки отбирать. Хорошо, у Тимофеевича осталась одна, земля ему пусть будет пухом. – отец снял шапку, ему было жалко соседа, который погиб при странных для всего посёлка обстоятельствах. Потом он грустно посмотрел на винтовку Тимофеевича и, положив её в багажник, крикнул: – Ну я, блин, тебя долго ждать буду?
– Да дай сначала кофе выпить! Чё так кипишуешь? Осмотр начнётся только в восемь утра, мы можем ещё часочек поспать! —только я это сказал, как услышал противный звук, который будил меня на протяжении двух лет. Наведя две кружки бодрящего напитка, я вернулся в беседку. Сделав маленький глоток, я вдохнул полной грудью. Утренний запах росы и горной свежести. Шум реки неподалёку. Пение птиц, которое не встретишь в городе. Чтобы расслабиться, я закрыл глаза, но тут же услышал ворчание отца.
– Умный ты какой! А дорога, а сама охота? Или ты всё на блюдечке ждёшь?
– Да чё там той охоты? Главное выйти на след, подстрелить и не дать сбежать. – ответил я, принимаясь за бутерброд.
– Как же у вашего поколения всё просто! Взяли в руки оружие – всё, мастера! Но это вам не игрушки, вы не в тир вышли пострелять. Лес не прощает глупостей и самонадеянности, тут сноровка, нужна. Да и помимо зверей в нём живут множество духов, богов и древних существ, – продолжал бубнить отец, попутно собирая рюкзак.
– Бла-бла-бла. Эту сказку ты рассказывал не один раз, – пренебрежительно высказал я.
– Это отнюдь не байки у костра! А рассказываю постоянно, чтобы вбить в твою дурью башку три простых правила. – батя подошёл вплотную ко мне и стал указательным пальцем тыкать мне в лоб. Я увернулся и ответил:
– Прекрати! Знаю я твои правила: не убивать молодняк, не убивать ради забавы и не убивать больше полутоны.
– Антон, дело не только в цифрах, а в мотивациях. Можно убить сотню зайцев и не набрать пятьсот килограмм, но при этом ты причинишь вред лесу. Дело в целях, понимаешь? Как определить возраст, вес? Никак! Но если ты проявляешь великодушие, доброту и в твоём сердце нет жадности, агрессии и азарта, то ты не нарушишь эти правила.
– Это всё очень интересно, – зевая протянул я. Мне хотелось, как можно быстрее перевести тему, поэтому я подвинул вторую кружку на противоположный край стола, – остынь! Вот, выпей кофейку, я и тебе налил, а то поди ещё не завтракал.
– Мелкий, это не шутки! – отец ударил кулаком по столу. Я успел поймать кружку, но пару капель горячего напитка всё-таки попали ему на руку. Хотя он не придал ожогу внимания, а продолжил ругаться, – где твой друг Яшка? Или хочешь сказать, что он с оружием не умел обращаться?
Поставив руки в бок, отец говорил очень убедительно. Меня же от воспоминания той страшной картины даже затошнило. Да я видел, как свежуют животных. После охоты, когда отец ложился отдыхать, мне приходилось готовить еду, разделывая туши. Но речь же шла о моих друзьях, о невинной беременной девушке. Во рту была горечь и обида. Я не выдержал и отбежал к огороду. Переводя дух после рвотного процесса, я выдал отцу:
– Чёрт! Я же ел! Мог и не напоминать о том происшествии. – меня снова вырвало, после чего я вытер с губ остатки пищи. – Если тебе интересно, то я не верю во всех этих духов. И вот как я вижу произошедшее: выпивали, захотелось выехать на природу, в лесу наткнулись на медвежью берлогу, – я подошёл к летнему умывальнику, который стоял возле беседки. Руки дрожали, становилось всё сложнее сдерживать эмоции и сохранять равнодушие.
– Ты себя слышишь? Яша опытный охотник, мы не раз с ним гнали бурого или красного**. Он бы не растерялся, встретив хищника. Да и ты вообще видел, что медведь может сделать с человеком? Позвоночник может сломать, или вырвать клок мяса, но я ещё ни разу не видел, чтобы плод вытаскивали из утробы матери. Нет, ни один зверь не мог этого сделать! – после таких слов сам отец побледнел. Его тоже затошнило, но он захотел перебить рвотные позывы большими глотками бодрящего напитка.
