Читать онлайн полностью бесплатно Алеся Шаповалова - Ипостаси любви

Ипостаси любви

В своём творческом поиске автор проходит путь от восторженной лёгкости ранней любовной лирики, обращённой к традиции Серебряного века, до зрелого осмысления жизненных ценностей – семьи, материнства, веры.

© Алеся Шаповалова, 2020


ISBN 978-5-4498-2068-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


«Когда-нибудь и я…»

Когда-нибудь и я
Войду в пресветлый город.
За всё держать ответ
Настанет мой черёд.
Меня поймёт лишь тот,
Кто тоже был так молод,
Кто сердцем, как мечом,
Колол холодный лёд.
Я всё им расскажу
(слова – такая малость!)
А слёзы будут жечь,
И будет боль – до дна.
Три тысячи ночей,
Собрав в кулак усталость,
Я буду ждать, когда
Мне скажут: «прощена!»
И хлынут вдруг ручьи,
И свет сожжёт одежды,
И по плечам моим
Рассыплет серебро.
И я войду в тот сад,
Где ты – моя надежда,
А я – из живота
Изъятое ребро.
2000

«Будет свежий хлеб за ночной постой…»

Будет свежий хлеб за ночной постой,
Буду я твоя, будешь ты – не мой.
Будем вновь делить неделимый куш,
Буду я – жена, будешь ты – не муж.
А забрезжит свет, и повозка ждёт,
Проведу тебя до своих ворот,
Разломаю хлеб, тот, что за постой,
И вот так тебя отпущу к другой.
2001

«Сердце птицею дрогнуло…»

Сердце птицею дрогнуло:
Может всё это зря?
То не остров был огненный,
А простая заря.
Но забыв про сомнения,
Взяв арбузы и нож,
Поплыву по течению,
Если ты меня ждёшь.
2000

«Люди сходятся и расходятся…»

Люди сходятся и расходятся.
Это проза.
В феврале даже сердце ёжится
От мороза.
Не спасут ни шарфы, ни курточки.
Не согреют.
Ты уйдёшь, и душа на чуточку
Постареет.
2001

«Преступление? Преступление…»

Преступление? Преступление.
Это ты преступил черту,
За которой меня в забвение
Окунаешь, как в пустоту.
А ночами так тянет холодом.
Я забыла, когда спала.
Преступлением, словно долотом,
Выбиваешь куски тепла.
Забываешь меня, а письмами
Утираешь слезливость глаз.
Преступив прописную истину,
Убиваешь обоих нас.
2000

«Она оглянется – и всюду свет…»

Она оглянется – и всюду свет,
Легка и смешлива, как птица.
То «да» вдруг обронит, то скажет «нет»,
То девочка, то блудница.
То строго ресницы опустит, то вдруг
Начнёт хохотать без причины,
Её не выносит чета подруг,
Зато обожают мужчины.
И ты к ней прилип, как к живому теплу,
Наивному славному чуду,
А мне на прощанье так сухо шепнул:
«Тебя никогда не забуду».
1996

«Оттого и хотелось тепла…»

Оттого и хотелось тепла,
Что сберечь я его не могла,
Что из рук моих, как зерно,
Просыпалось в поля оно.
Возвращалось в печи хлебами
То тепло, что делила с Вами.
Белой скатертью стол стелю —
Долгожданному гостю все же!
Угощайтесь, я хлеб делю
Так же просто, как прежде – ложе.
2001

«Все возвращения банальны…»

Все возвращения банальны,
Но снова в поезд я сажусь,
И жду какой-то свежей тайны,
Хотя все знаю наизусть.
И с каждым новым возвращеньем
Старею на год или два.
Одно лишь в этом утешенье:
Во мне рифмуются слова.
2000

«Ресничная радость – коснуться, успеть…»

Ресничная радость – коснуться, успеть,
От света сощурясь, в ладошку уткнуться.
И чувствовать снег за окном, и лететь,
И снегом растаять, и снова – проснуться.
И всё пробужденьем своим оживить:
Картины, хрусталь, полутени в прихожей.
И в утро на цыпочках тихо вступить.
И утро впитать и почувствовать кожей.
И знать, что за тысячу вёрст и земель,
За сто расстояний, растянутых в строки,
Ты тоже проснулся. Ты слышишь капель,
И образ твой светлый, прозрачный и лёгкий.
2001

«Однажды Машенька и Аннушка…»

Однажды Машенька и Аннушка
Найдут в бумагах мой портрет.
И скажут: – Вроде бы, прабабушка?
И сколько ж здесь ей было лет?
– Наверно, двадцать, может, с хвостиком,
Смешная, правда? Посмотри,
На обороте легким росчерком,
Похоже, цифра двадцать три?
Ещё стихи, размыто временем.
– Не разобрать, оставь, пустяк!
– Она писала? – Нет, наверное,
Скорее чьи-то, просто так.
И убегут вприпрыжку – тонкие,
Воздушные, как я была,
И будут рифмы златозвонные
Слетать с их школьного стола.
2001

«На Земле была лишь жизнь одну…»

На Земле была лишь жизнь одну,
Сотни жизней буду я землёю.
И когда устанешь – обниму,
Ароматом терпких трав укрою.
И меня не чувствуя ни в чём,
Ты прильнешь ко мне лицом горячим.
Как мы много, милый, отдаем!
И уже так мало в мире значим!
Нежности не ведомы слова —
Счастье в тишине всегда крадётся…
– Господи, как прав ты был, когда
Мне шептал, что он еще вернется!
2001

«Боль на бумаге ёжится…»

Боль на бумаге ёжится.
Разве словами вылепить?
Жизнь, как гармошка, сложится,
Скрипнет: мы рядом были ведь!
Рядом. И руки верили
В каждое из скрещений всех.
И обрастали перьями,
И умоляли: вверх!
Милый мой, верь, как верил мне.
Скоро уж. Знаю, почти не ждать.
Коли уйду я первая,
Буду я за тебя стоять
Пред Богом…
2001

«Ни венца, ни кольца, лишь простыни…»

Ни венца, ни кольца, лишь простыни.
Да и те не белы.
Не фата, а платочек простенький
С головы.
На окне кружева подтаяли.
Аль рассвет?
В феврале с нелюбимым маяться —
Дольше нет.
Как песок из руки, так молодость
От лица.
Заморщинились пальцы тонкие
Без кольца.
Так и вышло вот, не приметила,
Что пора.
Приготовила всё, что надобно,
Собрала.
И, крестившись, ложилась медленно
На кровать.
– Отчего же так страшно, Господи,
Умирать?
2001

«Ты доверился свече…»

Ты доверился свече.
То язычницы распятие!
С восковой фигуры желчь —
Вся в ладонь ожогом – нате вам!
Догорела – развела.
Разведённых разуверила.
И тебе и мне сполна
Одиночества отмерила.
По холодным городам,
Где в почёте только идолы,
Жизнь одну – напополам,
И пайком сухим нам выдала.
Ворожба взяла своё —
На следующую страницу
Ваши рекомендации