«I am the mother of all Gods,
And I know their future,
but this one is hidden.
The secret is in my chest
forever.»
Freyja – Goddess of Asgard
«Покашляем покурим
посидим на дорожку
Всё ли понарошку?»
Е. Летов
1
С Володькой, охотником из нашего заводского общества, мы договорились идти вместе на открытие летне-осеннего сезона, на Бушовский пруд.Это огромный водоём, шириной триста-четыреста метров, длинной три километра.
Рудневское охотхозяйство закреплено за нашим заводом лет тридцать, бескрайний участок – пятьсот квадратных километров. Разные варианты охотничьих локаций присутствуют: степь, река, лес, лесополосы.
Зверь всякий у нас тут водился, как и положено на Средне-Русской Возвышенности в лесостепной зоне.
Но незабаром, буквально завтра, открытие охоты по перу. День для любого охотника Святой, так как все мы уже устали за межсезонье открывать и закрывать свои сейфы с оружием. Стволы заполированы, УСМ вычищены и смазаны, патроны снаряжены.
Вовка слыл заслуженным браконьером в заводе. Он воспитывал троих (двое своих близнецов и дочь жены от первого брака (её удочерил).
Зарплату на заводе, отчего-то платить забывали почти год, и посему набраконьеренное мясо было совсем не лишним). Однако жаловал и простую серую уточку на зорьке. В некоторые периоды они питались только тем, что папка под хмельком (так обычно потом отмечали в машине удачную встречу с секачом), пошатываясь заносил в квартиру и ронял с грохотом пятидесятикилограммовый, с днищем пропитанным кровью, рюкзак лесной свинины. Я частенько встречал его около дома в таком морально-физиологически загруженном обличии.
Вовка был грузным, крупным, неспешным основательным русским охотником. Сбор зверья с капканов, отстрел копытных круглый год, хозяйство в деревне. Все это помогало кормить огромную семью и не давало ему окончательно разжиреть и спиться. Ему за сорок, мне исполнилось ровно тридцать в конце зимы…
На автобусе мы проскочили до городской окраины и поперлись "пеши" по полям и пригоркам родной стороны.
"И пошли они солнцем палимы,
Повторяя:" Суди его ,Бог!"…
–Спешить некуда,– говорит Вовка:
–надо кислородом полевым насытить организм…
Шестнадцатое августа. Тепло, под ногами кое-где вдоль русла реки топко. Небо безоблачное, душистые покошенные пригорки, лес над ними мощный и таинственный.
По низине вышли к вертлявому руслу реки Синетулица. Или Тулица. Всегда путаю их. Впадает в пруд Тулица, вытекает Синетулица… Или наоборот?
А откуда выпадает Холлкельца? Где-то же здесь рядом, в бассейне реки Тулица!
Бескомпромиссный взгляд на юг – там часть горизонта закрывал серый пригород, принципиальный взгляд на севере фиксирует чистые, отмытые вчерашним дождем поля и леса, свежо и ненавязчиво заполняющие перспективу.
Всю дорогу "терли" о бабах, бабках, ружьях, калибрах и упреждении при стрельбе влет. Я пытался объяснить, что у меня проблема, если цель не стационарна и перемещается с неопределённой (возможно крайне высокой) скорость, велика вероятность, что я ее (цель) "обзажу", или она, допустим, диагонально-угонная, или диагонально-встречная. Что чаще всего и случается, ортогонально-проекционных траекторий относительно стрелка птицы, почему-то, не стараются создавать. Я пучу глаза от понимания безысходности в случае таких пролётов!
Вовка вроде бы серьезно говорит:
–Уважуха, что сам пытаешься во всем этом разобраться,– но потом словно чудит (скорее всего) предлагает мне поставить на ружьё концентрический кольцевой прицел, как на зенитных пулеметах, чтобы не мазать, или отсрелять с инструктором на "круглом стенде" пару сотен патронов. Стрелковый стенд на северном троллейбусном кольце был пару лет закрыт по причине убыточности…
Мы перешли пруд и речку Синетулицу в сливной трубе по огромной, как у Днепрогэса, насыпной дамбе. Перепад от дороги на дамбе до дна оврага, куда заливается река, небольшой – метров десять, но шума и грохота, словно от горной реки!
Загрузились в лесок на левом берегу. Подготовили настил из берёзовых и осиновых палок с листвой и присыпали сверху,резанной ножами, травой. На это ушло часа два.
Небольшой костер трещит и слепит сумерки.
Вода в котелке, налитая из родника в откосе оврага, кипит и трясет тонкие рогатки на которых он подвешен. Толстых веток нет, всё собрано(хворост, кусты) выжженно и порезано толпами народа, который, непонятно зачем, шарится здесь.
Лесистый пригорок набит тропинками, толи ногами людей, толи животных. Я такие видел в горах, натоптаны они обычно турами или горными баранами. Но горных здесь нема…
Быстро темнеет. Бардовая заря висит над зеркалом огромного водоёма.
Везде презрительно и яростно крякают утки и слышно, как приводняются со шлепками.
–Эх,– сокрушается Вова, чуйкой охотницкой осознавая утиный игнор:– ничего не видно, а с утра все улетят!
Мы попили чаю и собрались спать, подложив рюкзаки под голову, а ружья в чехлах рядом с собой. Я кажется даже задремал, вдруг где-то рядом выстрел, подскакиваю, а Вова в это время уже куда-то прется. Я за ним. Не дело, когда у тебя под боком какие-то неадекваты лупят с огнепалов!
