© Ильдус Муслимов, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Бориса привезли в суд за час до начала процесса. Сидя в металлической клетке на потертой от времени и «седоков» скамейке он смотрел в окно, находящееся сбоку от него. Был конец июля, и он даже не знал, какое сегодня число, радовало лишь то, что жара спала, и в камере стало намного прохладнее. Наконец дверь отворилась, и поток людей буквально хлынул в помещение. Пришедшие быстро рассаживались, а Борис искал среди них маму. Она сидела невдалеке и смотрела на него заплаканными глазами. Её взгляд как бы говорил ему: «Сыночек, милый я здесь». Сердитые милиционеры равнодушно наблюдали за типичной, для них ситуацией и лишь изредка отвлекались на секретарш, строчивших протокол заседания. Устав от всех этих судебных волокит, Борис уже не прислушивался к речам судьи, адвоката и прокурора. Как бывший «опер» он знал, что в совершённом им преступлении вряд ли у него найдутся смягчающие вину обстоятельства, и поэтому в ходе следствия он заявлял, что психически здоров, совершал убийства не в состоянии шока, а исключительно из-за мести. И когда судья расспрашивал его о тех или иных эпизодах Борис излагал всё в подробностях безо всякой утайки. А в перерывах процесса, когда народ на время выходил из зала, он облокачивался на стенку и, закрыв глаза, восстанавливал в памяти забытые моменты своей нехитрой жизни.
Будучи оперативником отдела, по раскрытию тяжких преступлений он относился к своей работе так серьезно, что коллеги прозвали его «тошняком». Борис на них не обижался. Большинство его друзей были холостяками, для которых раскрытие очередного «глухаря» – прекрасный повод «упасть на стакан». А он, каждую победу праздновал сердцем. После работы бежал, как на крыльях, к жене Ирине и детишкам: Славке и Дашке. Не ахти большая была у него зарплата, но каждую копейку, нёс в семью, старался, чтобы дети не знали нужды, были сыты, одеты и обуты. Себя же обделял, ограничивался парой брюк и парой рубашек. Родителей никогда не теребил, денег у них не брал, наоборот всякий раз старался помочь им, хоть чем-нибудь.
Его отец – Иван Сергеевич всю свою жизнь проработал на заводе электриком, и вот уже пять лет как на пенсии. Мама – Валентина Петровна, находясь на заслуженном отдыхе, подрабатывала уборщицей в поликлинике, где когда-то была фельдшером. «Золотые у меня родители, – нередко думал Борис, – замечательная семья, хороший дом, любимая работа. Что ещё нужно для счастья. Живи и радуйся».
– Иришка твоя – жена от Бога, – говорил постоянно отец в разговорах с ним.
Да и как было Борису не согласиться.
Ещё мальчишкой, он рос на одной улице с этой белокурой девчушкой. Ругались, дрались, обижались, но как ни странно, всегда делились друг с другом последней конфеткой. Так вместе и шагнули со своего двора во взрослую жизнь.
Отец и мать Ирины живут в этом же городе, на соседней улице. После замужества дочери они продали комнату в «хрущевке» и купили, однокомнатную квартиру. Борису и Ирине по наследству достался старенький домик. Когда-то в нем жила бабушка Бориса. Домик был небольшой, но им было не тесно. В свободные от работы минуты Борис любил думать о детях. Вот сын Славка, например, очень похож на него, такой же целеустремленный и настойчивый. Дочь Дашка – отражение Ирины. Спокойная и уравновешенная, она засиживается с книжками и может попросту не замечать происходящих вокруг нее событий. Владимир был очень счастлив и горд за свою семью
Однажды в один из рабочих дней в кабинет Бориса вошел участковый из одной с Борисом обслуживаемой зоны. С надвинутой на затылок фуражкой, худощавый «старлей» Серега, сел на край полированного стола.
– Здорово Борь. «Трупешник» у нас опять на свалке. Пока дают колеса надо ехать, а то придется пешком переться.
Борис откинулся на спинку кресла.
– Слушай Серёг, уже третий «жмурик» за месяц. И главное все не опознанные. Не многовато ли?
– А что делать – вопросительно буркнул Сергей. – Говорил я тебе, давай поменяемся с кем нибудь зонами. Из-за этой свалки мы с тобой без тринадцатой зарплаты и без «кварталки». Да ещё выговорами обросли.
– Ну ладно не скули, поехали. – Борис взял папку с бумагами, и они вышли на улицу.
Погода выдалась мерзкой, моросил серый, непрерывный, мелкий дождик. Съехав с асфальтовой дороги старый «УАЗИК» переваливаясь по колдобинам, подвозил их к городской свалке, над которой большой огромной тучей кружило воронье.
К удивлению Бориса на месте происшествия стояла машина начальника ГУВД. Сам полковник Сергеев и судебный медик стояли рядом с БМВ. Доложив о прибытии, Борис с Сергеем стали поверхностно осматривать труп. Мужчина лежал, раскинув руки в разные стороны, глаза и рот были открыты. Одет в грязную рубашку и брюки, на ногах ботинки армейского образца. Рядом валялась сумка из кожзаменителя, наполненная пустыми бутылками.
– Никаких видимых телесных повреждений – сказал эксперт.– По всей видимости, «бомжара». Завтра вскроем, посмотрим.
Начальник, согласно кивнув, обратился к Борису.
– «Труповозку» я уже вызвал.
