Карл сидел на постели, не зная, чем заняться. Впереди был еще один день, до отвращения похожий на другие. Едва проснувшись, мальчик развлекся тем, что заставил горничную дважды открыть и закрыть занавеси, а потом долго болтать рукой в тазике для умывания. Он и сам не понимал, отчего это никто в замке не сопротивляется его желаниям. Но понемногу начал считать всех окружающих людей бесплотными тенями, которых можно заставить делать что угодно.
Правда, лекарь Франц объяснил ему, что разум – божий дар, которым следует пользоваться лишь во благо. И если ему, Карлу, дано больше, чем другим, то подчинять людей своей воле для каприза стыдно и недостойно. Выслушав старика, малыш внутренне с ним согласился, но иногда не мог отказать себе в удовольствии пошалить. Разве не занятно было внушить учителю латыни, что ты только что бойко ответил ему заданный урок, или приказать строгой няньке принести с кухни марципановую булочку? Впрочем, Карл был добрым мальчиком и никогда не делал никому дурного.
Напротив, иногда в своих мечтах Карлу удавалось изменить само мироздание, приказав людям сделаться лучше. Жаль вот только, что приказывать всем людям одновременно мальчик не умел, и это чрезвычайно огорчало его. Однако он изо всех сил старался не применять во зло своих возможностей.
Вот разве что во время визитов графа фон Вольфа ему всегда хотелось совершить что-нибудь гадкое, и останавливало его всегда одно лишь обстоятельство: стоило графу поглядеть в его сторону, Карл чувствовал, что все его способности тот видит насквозь. В таких случаях малыш неизменно старался как можно быстрее получить разрешение уйти из парадной залы и до отъезда фон Вольфа не высовывал любопытного носа из детской.
Он чувствовал в графе нечто, родственное его собственным талантам, и хотел бы поговорить об этом, но уж слишком опасался человека, о котором ходили такие интересные и такие пугающие слухи. Нянька Герда рассказывала, что древний род графа некогда заключил договор с Сатаной, оттого они так богаты и влиятельны. Однако благочестивым людям лучше не иметь с проклятым семейством никаких дел.
Что до прочих обитателей замка, то они почти всегда оставались в сознании мальчика бесплотными тенями, которые, к тому же, обращали на него так мало внимания! Приказывать им было легко, но неинтересно, и малыш всей душой жаждал встретить кого-нибудь, кто смог бы оценить его талант по достоинству.
– Ты же любишь все необычное, – заключил шеф, – стало быть, тебе и карты в руки.
Я только устало хмыкнула. С момента окончания последней «командировки» миновала неделя, и я все еще просыпалась по ночам в холодном поту при мысли о том, что командировка продолжается. Единственный положительный момент состоял в том, что я почти утратила свойственную мне округлость лица и приобрела взамен стройность и утонченную прозрачность. Одним словом, я сделалась весьма изысканной, возможно, даже немного чересчур, а в процессе отдыха как раз надеялась достичь оптимальных пропорций.
И вот растаяли надежды на отпуск и даже на отсып… Оказывается, шеф именно для меня припас совершенно особенное задание, можно сказать, эксклюзив. И, конечно, очень срочный.
– Восемнадцатый век не моя епархия, – выдала я последний аргумент, – Да и Германия, кстати, тоже.
– Ничего, ничего, – шеф глумливо улыбался, понимая, что деваться мне некуда, – Зато стрессоустойчивость – твоя самая сильная сторона. И на этом обсуждение закрывается. Мы просто не можем упускать такой случай.
– Ну что в нем уж такого экстренного? – вообще-то я просто тянула время.
Было совершенно очевидно, что отбиться мне не удалось. По правде говоря, в истории слишком редко происходило что-либо действительно стоящее и вдобавок годное для вмешательства, чтобы пройти мимо и не воспользоваться шансом. Я снова грустно вздохнула, бросила в карман диск с заданием и отправилась домой.
Двумя часами позже, уже сидя за компьютером и изучая обстановку, я поняла, что случай нам в самом деле попался прелюбопытный.
Говоря коротко, дело было в следующем. В 1738 году в семье одного из немецких князей на свет появился мальчик с необычными способностями. Малыш мало обращал внимания на окружающий мир, не гукал при появлении матери, не улыбался и крайне редко фиксировал на чем-нибудь взгляд. Но уж когда смотрел на кого-либо, человек под взглядом младенца чувствовал непреодолимое желание совершить какое-нибудь действие. То есть, оперируя категориями современности, явно подвергался гипнозу. Как ни абсурдно это звучит, мальчик с рождения обладал явными гипнотическими способностями.
Странностей в поведении малыша, однако, никто не замечал, кроме престарелого семейного лекаря. Старик по мере сил что-то там исследовал и оставил об этом записи… Кстати, это было все, что осталось в истории от нетипичного княжеского отпрыска – как будто еще ребенком тот куда-то исчез. Мне следовало выяснить, что с ним произошло, и переправить мальчика в наш институт для подробного изучения.
