Путь из Вологды до села Шуйское не далекий и не близкий, около двух часов на автобусе, но времени подумать о своем хватит. Татьяна Ивановна села у окна, проводила взглядом вокзал, отметила поворот на улицу Герцена: еще пара кварталов – и вот очередной перекресток. Улица Яшина, поэта Александра Яшина, здесь совсем рядом от перекрестка: в доме номер 3 жил и погиб тот, с чьим именем она теперь будет связана до самого конца, – поэт Николай Рубцов. Собственно, из-за него она и приехала сегодня утром в Вологду, приехала в университет на защиту дипломной работы по теме «Поэт и муза». Поэт, конечно, это он – Николай Рубцов, а вот кто муза?..
Татьяна Ивановна проводила взглядом окологородные деревни по старомосковской дороге: «Скоро, скоро уже отворотка, и далее по прямой до Шуйского. Приеду, пойду на огород, внучка заглянет, будем пить чай…» Она смотрела в окно и все время ловила себя на мысли, что детали защиты этой дипломной ее волнуют… Студентка гуманитарного факультета Катя написала работу о ее юношеском знакомстве с Рубцовым. Он тогда еще не был поэтом: просто мальчишка, учащийся Тотемского лесотехнического техникума. Сверстники дразнили этих техникумовских «короедами». А она? Тоже училась в Тотьме, в педучилище. Татьяна Ивановна вспомнила, что «лесники» в ответ называли будущих учительниц «буквоедами», что, в общем, не мешало обеим сторонам ходить на танцы и влюбляться друг в друга. Было это в 1951–1952 годах, более полувека тому назад…
Автобус пересек мост через речку Комелу и, притормозив, повернул налево. Вот она, отворотка, крутой девяностоградусный поворот. Думала ли она тогда, первая красавица курса, около которой всегда вились ухажёры, что встреча с детдомовским пареньком окажется так важна. Неслучайно Катин дипломный руководитель, доцент и кандидат наук, говорил ей: «Вы теперь, Татьяна Ивановна, навсегда принадлежите русской культуре, и каждое ваше слово о поэте – это исторический источник, важный аргумент в споре о лирической героине поэта». Она верила ему: если это важно для науки, значит, она будет день за днем вспоминать те далекие годы, читать и перечитывать рубцовские строки, находить в стихах сюжеты из их далекой юности. Если это так важно…
Вот только на защите показалось, что дипломная комиссия отнеслась к студенческой работе как-то настороженно. Не помогла и речь руководителя о важности новых фактов в биографии поэта – ее тоже выслушали вежливо, но без эмоций, а тут еще техника подвела и знаменитое стихотворение «Букет», ставшее в исполнении певца Александра Барыкина всенародно любимой песней, не удалось прослушать; в итоге расстроенная Катя получила скромную «четверку».
«Может, не надо было приезжать»? Татьяна Ивановна припомнила, что одна дама из комиссии во время ее выступления демонстративно листала вышедшую недавно книгу о Рубцове, ту самую, где очень обидно говорилось, что она – де была всего лишь любовницей великого поэта. «Там в этой книге, – Татьяна Ивановна хмурит лоб, – неправда, выжимка из перевернутых фактов». Именно тогда, после выхода издания, она, собравшись с силами, решила рассказать правду об их с Рубцовым взаимоотношениях, пересмотреть кое-что из сказанного ранее, приоткрыть какие-то тайны… «Написано пером – не вырубишь топором». Эту поговорку Татьяна Ивановна, будучи учительницей русского языка, знала как никто другой. Поэтому и решилась. Написано же про Рубцова немало, особенно за последние пятнадцать лет…
За размышлениями Татьяна Ивановна и не заметила, как автобус подкатил к райцентру. Вот родная деревенька Космово, родительский дом, где когда-то бывал в гостях Николай Рубцов. Сейчас на доме мемориальная табличка. Еще пять минут автобусного хода – и она дома… Вечером пришли знакомые. Расспросы, пересуды: «Ну как»? «Все хорошо», – отвечала Татьяна Ивановна. Про себя она твердо решила: нужно звонить в Вологду научному руководителю Катиного диплома, узнать, почему же все-таки не получилось отличной оценки, может быть, в этом и ее вина?
* * *
Осень 1951 года в Тотьме была, как и всегда, щедрой на листопад и торопливой по причине завершения навигации. Каждый год в осенние месяцы аврал. Нужно завезти в отдаленные районы области необходимый зимний запас. Тотьма на этом великом водном пути – важнейший перевалочный пункт. Именно поэтому здесь так привечают людей в тельняшках. Речники Сухоны – так гордо зовут себя капитаны, механики, рулевые мотористы и прочий плавсостав. У них казенное обмундирование, паек, всеобщее уважение. Но это не главное, главное – романтика будней: караваны, швартовки, буксировки. И еще, что очень существенно, особенно для форса перед девушками, – черный бушлат, тельняшка и фуражка на затылке.
Коля всегда завидовал речникам. С самого детства его манила романтика водной стихии. Судоводители, которых он видел с детства, представлялись ему людьми особого типа: безразличны к трудностям работы, бесстрастны в общении, беспечны на отдыхе. Они, по мнению мальчишки, шли по жизни, как корабли, рассекая проблемы, словно волны на встречном галсе. «Но речники еще что, вот моряки – совсем другое дело, – думал мальчишка. – Там масштабы простора иные и грохот волн о скалы». Николай буквально грезил морем, но это были мечты, а учиться необходимо было в лесотехническом техникуме.
