Предисловие к русскому изданию
Как появилась эта книга
Ни одна книга не появляется без какой-либо истории, ни одна история – без встречи людей. Тот день я помню очень явственно: около полудня позвонил коллега, мой хороший знакомый, большой любитель древних камней, а с ними всегда связано множество легенд. Он попросил меня принять одну его знакомую, молодую женщину с предполагаемым онкологическим заболеванием. Врачи, к которым она уже обращалась, установили, что жить ей осталось не более шести месяцев. Я назначил прием на один из ближайших дней, выискав время в своем перегруженном рабочем графике.
Анна пришла вместе со своим мужем Константином, на шее у нее я заметил ожерелье из старинного серебра. Мы говорили на английском, я задал ряд вопросов касательно симптомов болезни и уже имеющихся результатов обследования. Мое заключение подтвердило диагноз – рак яичников в последней стадии. Анна выслушала мои слова внимательно и спокойно, Константин явно был обеспокоен сильнее, чем она сама. Анна часто смотрела ему в глаза, проникновенно и глубоко, внушая спокойствие. По-моему, это удалось ей лучше, чем мне, когда я отвечал на вопросы Константина. На ближайшие дни мы запланировали сложную операцию. Кроме своего родного русского, Анна владела английским и арабским языками. Я заинтересовался и спросил, почему она говорит на арабском.
«Я люблю арабский язык», – ответила Анна, и ее голубые глаза засияли точно лазурь.
– А где же вы изучили арабский? В Марокко, в Египте или в Тунисе? – предположил я.
– В Москве, господин профессор.
Я ожидал, что она назовет какой угодно город мира, но уж никак не Москву! Анна же спросила:
– А вы когда-нибудь были в Москве?
– К сожалению, нет. А вам приходилось бывать в Танжере?
– К сожалению, нет. Но, может быть, когда-нибудь…
– Может быть, – сказал я.
«Инчалла!» – по-арабски добавила Анна, что значит «если будет на то воля Бога». Это было сказано легко и естественно, словно она произносила эти слова каждый день.
С тех пор минуло более двух лет. В Берлине зима, и в Москве, и в Танжере… Везде холод, везде мало солнца. Сегодняшний день особенно темен. Анна умерла. Она пришла ко мне как пациентка, а ушли они с Константином как мои друзья. Анна ушла… Несмотря на тяжелейший недуг она всем нам постоянно показывала, что любовь и уважение друг к другу должны быть нашим подлинным эликсиром жизни. Анна, ты такая, что Танжер теперь сам откроется тебе.
И плывут корабли из Берлина – в Танжер> и в Москву, и куда-то еще…
Родина бегства
Люди, решаясь на бегство, многое покидают, как правило – слишком многое.
Кто-то из них навсегда отрывается от корней. Кто-то из них уже никогда не почувствует незабываемый чарующий аромат потерянной родины. Кто-то из них всегда будет беженцем, ищущим новую родину.
И люди эти ищут родину,
где будет у них преизбыток жизни.
И люди эти ищут родину,
где обретут они душевный покой.
Ищут со страхом никогда не найти чудесное место или, найдя, разочароваться в нем.
Жалид Сеули
Мы в Марракеше. Сидим во внутреннем дворе риада «Альмулюк», от которого рукой подать до самой таинственной и самой волнующей из всех рыночных площадей мира, площади Повешенных, площади Джема эль-Фна, этого неумолчно бьющегося сердца Африки; мы ужинаем, завтра нам уезжать.
Новогодние праздники мы вот уже который раз встретили в Марокко, в Магрибе, это слово в переводе с арабского означает «запад» и является производным от «солнечный закат». Я в Марокко, вдали от любимой Германии, но недалеко от Европы, континента, где все мы родились. Здесь нет ни глупых фейерверков, ни шума, ни мокреди[1], здесь тысячи знакомых запахов, ослепительных красок, негромких звуков Востока и всего остального мира.
Ужин в риаде снова был великолепен, поистине баловство для нас, гурманов. Айша, раньше прислуживавшая в риаде, теперь является главной поварихой. Добрым духом риада она остается и сегодня. Блюда были необычайно сытными – говядина со свежими, сбрызнутыми лимонным соком артишоками, приготовленная традиционно, в глиняном таджине, где мясо томилось не один час. Если бы мне пришлось заказать себе последнюю трапезу перед казнью, я попросил бы это кушанье. За большим длинным столом все мы, гости, возбужденные изысканной кухней, пришли в прекрасное вольное настроение. Возникло удивительное и вместе с тем знакомое ощущение, словно все мы впервые встретились друг с другом очень-очень давно, задолго до постройки риада и его дворика в мавританском стиле, которым почти триста лет. Здесь сразу замечаешь, что в архитектуре риада смешались разные стили – это и королевский дворец, и городской дом, а пышный цветущий сад, мавританский двор и обсаженный розами фонтан укрывают тебя от внешнего мира; все здесь ведет внутрь и помогает тебе постичь то, что внутри у тебя самого, – твое сердце.
Мои дети Зара и Элиас уже заснули в своей комнате на втором этаже, устав от буйной суеты дня, который оказался слишком коротким. Мы сидим за большим столом, мы – это Адак, моя чудесная жена, по крови персиянка, Омар, заботливый и щедрый хозяин риада, забавно говорящий по-немецки с отчетливым швейцарским акцентом, Томас, преуспевающий музыкальный продюсер из Базеля, его симпатичная подруга и я. Разговор за ужином шел о том, что каждый из нас пережил недавно или давно, о том, что еще хотел бы пережить и узнать. Томас рассказал нам, что его прабабка, когда ей было шестнадцать лет, сбежала из дому и ее поймали полицейские в Танжере.
