– Плюнь в рожу всем тем, – говорил Виктор Иванович, – кто решил, что мы должны умереть. Засоли кабана, собери рюкзак, иди к Стене Памяти и плюнь на все самодовольные морды, пока их ещё не стёрло ветром и песком. Я бы многое отдал, чтобы помочиться на эту треклятую махину и проорать: «Ну что, ублюдки, теперь довольны? Наши города захватили крысы и тараканы, на постелях прорастают грибы, и птицы так загадили памятник президенту, что он стал на три головы выше! Цивилизация рухнула. Но человечество не мертво, нет! Я жив, моя семья жива. Я знаю ещё четыре семьи, и это только в нашем лесу! А вы на том свете хоть волосы на жопах рвите, человечество не мертво!»
Бабушка Ева хлопнула его по затылку, недовольно кривя узкий, почти безгубый рот.
– Твоим бы голосом да рыбу глушить… Сегодня живы, а завтра зелёные нас найдут. И всё. Пуф!
Она щёлкнула указательным пальцем по карточному домику, который старик строил всё утро.
– Никакой не пуф! – обиженно вскричал Гурий, с сожалением глядя, как рассыпаются карты.
– Ещё какой пуф, – возразила старушка. – Ты же не думаешь, что они позволят нам дожить свои дни? Разве что мы научимся питаться солнечным светом.
Виктор Иванович вздохнул, ставя на стол две карты ребром друг к другу.
– Когда-то человека ставили выше остальной природы… Теперь право на жизнь есть у всех тварей, кроме людей. Какая подлость! Нет, бабка, и не надейся: даже если мы будем получать пищу из ничего, зелёные всё равно посчитают, что мы мешаем хотя бы тем, что занимаем место. Не-е-е-ет, – он погрозил ей пальцем, – мы – опухолевые клетки, которые должны быть уничтожены. Безжалостно, без остатка, без шанса и без каких-либо прав.
Ева покачала головой и повернулась к Гурию.
– Так, малыш, поболтали и хватит. Позови девочек и идите соберите чего-нибудь. Пока тепло, нужно запасаться витаминами.
– Будто они могут что-то собирать, кроме маков и мухоморов, – проворчал мальчик, неохотно поднимаясь.
Он направился к кривой деревянной лестнице с покосившимися, но всё ещё прочно держащимися ступенями. На втором этаже было две комнаты: в одной жили Диана с Белкой, в другой Виктор Иванович. Он сам и бабушка Ева обитали на первом этаже. В этом были как минусы, так и плюсы: с одной стороны, летом внизу шастали полчища насекомых, а с наступлением холодов от земли шла жуткая сырость, но с другой, во время дождя и снега ничего не текло с потолка.
Гурий постучал в комнату.
– Отвянь, мелочь, – промычали оттуда.
– Не отвяну, – он толкнул дверь и вошёл внутрь. – Опять расслабляетесь?
Девушки лежали на большой двуспальной кровати, занимавшей половину помещения. Остальное пространство было заставлено разнообразными банками с помятыми боками и облезшими этикетками: из-под лаков, красок, каких-то химических веществ, которые ещё лет десять назад, во время последней вылазки в город, как рассказывал Виктор, были вынесены с заброшенного склада. На полу валялся многоразовый шприц, рядом стояла кастрюлька с остывающим кипятком.
Белка отвернулась к стене, накрывшись с головой изорванным и тысячу раз перештопанным одеялом, а Диана звездой раскинулась наискосок постели и не мигая глядела в потолок.
– Ты свои руки видела? – хмыкнул Гурий. – Колола в одно и то же место, что ли?
Диана медленно повернула к нему голову. Синяки под её глазами были едва ли не ярче, чем на локтевых сгибах.
– Чего припёрся? – еле шевеля губами, спросила она.
– Я за ягодами. Не пойдёте со мной?
Девушка показала ему средний палец.
– Ну, как хотите.
Спустившись вниз, Гурий взял пластмассовое ведро, бесчисленные трещины которого были скреплены клейкой лентой.
– Ружьё не забудь, – напомнила Ева. – И не закатывай глаза. Знаю, что близко, но вдруг встретится медведь?
Она вздохнула, резко опускаясь в кресло, стоящее впритык к столу. От внезапной тряски новый карточный домик, уже насчитывающий два этажа, снова рухнул. Виктор Иванович с раздражением швырнул оставшиеся карты на руины своего произведения.
– В старом мире парни твоего возраста уже учились водить машину. А теперь только ягодки собирать… – проворчал он, хотя за Гурием уже захлопнулась дверь.
Со всех сторон их небольшое жилище окружал лес. Высокие ровные сосны и ели росли плотно, кустарники и травы стелились сплошным покровом, нигде не было тропинок. Старик всегда тщательно следил, чтобы поблизости не оставалось никаких следов человеческого пребывания, хотя зелёных не было слышно уже много лет. Гурий предполагал, что они решили, будто уничтожили остатки человечества, и сами наконец вымерли. Но Виктор с ним не соглашался.
«Уж поверь, – говорил он, – эти ублюдки всё знают. Пока в каком-нибудь болоте дышит хоть одно разумное существо, они не успокоятся».
Погремев ведром и убедившись, что дно не собирается отваливаться, Гурий решил первым делом заняться малиной. В её заросли, находящиеся довольно близко от дома, медведи уже давно не захаживали, зная, что неподалёку обосновались люди. Впрочем, от случайного мохнатого прохожего он был не застрахован, поэтому бабушка Ева неустанно напоминала ему об оружии.
