«Время… Время течет как вода… Сколько такой воды уже утекло? Сколько времени прошло? Анклав… Да, Анклав. Он добился своей цели. Но сколько же людей положили свои головы на полях сражений ради столь желанного благополучия? Сколько молодых Анклавцев, имевших семьи, теперь лежат в могилах? Чего все это стоило, для чего было пролито столько крови? Зачем была начата такая Война? Теперь уже не скажет никто… Единственное, что мы можем – это скорбеть о погибших и чтить их имена.
Но, впрочем… Сейчас не об этом. Эту историю еще рано рассказывать. Сейчас я расскажу Вам, как все только начиналось…».
Санкт Петербург, 2012 год. Северо-Западная Зона Заражения, сектор оцепления А-1, район станции метро «Гражданский проспект».
Между полуразрушенных домов окраинного питерского квартала, обогнув скопившиеся за несколько лет мусорные кучи, проехал черный внедорожник без номеров. Из разбитых окон многоэтажек выглянули карикатурно бледные лица жителей, взбудораженных появлением автомобиля. В их глазах читался страх. Страх и боль катастрофы, которою они пережили. Джип остановился у одного из подъездов. Заглушив мотор, из машины вылез молодой парень лет двадцати, в коротком черном плаще и очках. Его стриженные темные волосы укладкой напоминали горшок – вышедшую из моды прическу, популярную среди молодежи года три назад.
Быстрым уверенным шагом, преодолев кучки из смеси металлолома, кирпичей и прочих каменных обломков, парень подошел к подъезду и замер на крыльце, так и не открыв дверь. Будто бы холодный сквозняк потянулся из дома навстречу ему и пронзил его тело насквозь, властно окутав сердце и отпустив в такт дыханию. На лице молодого человека блеснула улыбка.
– Ну, привет… Я пришел. – Обратился парень к кому-то перед ним не присутствовавшему, но в то же время весьма конкретному.
Юноша резво отворил дверь и вошел. Внутри подъезда стоял полумрак. Из редких отверстий в стенах и потолке просачивался тусклый свет облачного неба. Парень подошел к лестничному пролету, слегка перегнулся через перила и посмотрел вверх: кое-где на этажах висели лампочки, стены же были потрескавшимися и наполовину обвалившимися, местами из основной кладки торчали ржавые арматуры, когда-то поддерживавшие часть перекрытий. Ни одна визуальная деталь не удивила наблюдателя, ведь так теперь изнутри выглядели практически все здания северо-восточной части Санкт-Петербурга, вот только невидимые ледяные потоки воздуха стали еще сильнее. На середине подъема на второй этаж навстречу молодому человеку спустился худой мужчина средних лет в изорванной одежде.
– Здравствуйте. Хорошо, что вы так быстро приехали, – Обратился местный житель к пришедшему гостю, – Оно находится на четвертом этаже. После гибели двоих человек мы забаррикадировали любые проходы туда.
Достав из кармана плаща открытую пачку «эЛДэ», парень поднес ее ко рту, вытащил зубами сигарету, взял из рук незнакомца предложенную зажигалку и прикурил. Сделав глубокую затяжку, юноша выдохнул в середину пролета; дым, пару секунд повисев на месте, начал быстро подниматься вверх и растворился двумя этажами выше.
– Сколько вас всего в этом подъезде? – Спросил молодой человек.
– Осталось? Пятнадцать. Как я уже сказал, двое…
– Сказанное я прекрасно услышал. Когда все началось и как погибли эти двое?
– Примерно с неделю назад на том этаже начало происходить черте что, – Мужчина сглотнул, голос его стал тише, а взгляд соскользнул с глаз собеседника, – Люди, жившие там, стали испытывать постоянное чувство опасности, словно нечто гнало их оттуда. Четыре дня назад предметы в их квартирах принялись произвольно исчезать и появляться на неподобающих местах, пока хозяева не видели, а по ночам зазвучали непонятные голоса и завывания.
– Эти голоса говорили что-то конкретное? – Заинтересованно спросил юноша.
– Даже прислушиваясь, никто из жильцов так и не смог понять смысла тех мерзостных бормотаний. По крайне мере никто из ныне живых. Позавчера двое владельцев одной из квартир погибли от разрыва сердца и полного обессиливания… – Мужчина содрогнулся от нахлынувших воспоминаний и прослезился, – На них было страшно смотреть: такое чувство, будто не пили и не ели неделю, вкалывая при этом сутками напролет. Господин, вы же из Анклава… Вы-то хоть сможете нам помочь?
– Успокойся. Зови меня Руш. Разберусь я с этим, раз плюнуть. У нас тут уже несколько схожих случаев было, не впервой. Ладно, иди, собери всех ваших, и запритесь в какой-нибудь каморке, пока я работаю.
– Как скажите, Руш. Квартира слева, напротив лифта. Номер двадцать три.
– И почему я не удивлен… – Пробормотал юноша, сняв очки, и с легкой ухмылкой продолжил подъем по ступенькам.
Дверь квартиры была завалена мебелью разной степени изношенности – от чуть прогнившего кресла до сильно заплесневелых тумбочек. Несколькими небрежными пинками Руш раскидал наваленный хлам, освободив проход. Теперь темный ураган загулял уже внутри него самого, пытаясь путать мысли и достать из памяти давно забытые страхи. Анклавец вынул из кармана плаща печать в виде дракона, подвешенную на цепочку, и натянул ее на шею. В тот же миг чужеродный внутренний ветер рассеялся, а мысли перестали убегать друг от друга. Войдя в квартиру, парень быстрым взглядом оценил обстановку: обычное ветхое захламленное помещение с облупленными стенами. Бесхозный мусор, которым соседи перекрыли вход, скорее всего, был изъят именно отсюда, поскольку внутри ему подобным барахлом оказались завалены все углы.
