Ранним утром, когда все (не считая патрульных, старушек и странных девочек) ещё спали, досматривая последние сладкие сны, в город Бурильск въехала необычная процессия.
Первым ехали две БРДМ “Тигр“ с расчехлёнными пулемётами. За ними – два КРАЗа с фургонами и КРАЗ с кунгом. Все – защитной зелёно-коричневой окраски. Далее неторопливо двигались два длинных КАМАЗа белой окраски с зелёным знаком биологической угрозы на бортах. Замыкал процессию мощный чёрный японский внедорожник.
За процессией вскоре подъехали тягачи с танками – но они остановились на границе города и стали выгружать танки на выездных дорогах. За тягачами подкатили ещё фургоны. Из них высыпали солдаты и начали окапываться и возводить блокпосты на выездах, окапывая танки.
Ну а процессия не стала останавливаться в городе, а проехала прямиком к лесопарку, где и остановилась у леса – дальше дорога сужалась и ухудшалась.
Из белых фургонов выскочили пять солдат в лёгких костюмах биохимической защиты, известных за рубежом как «хазматы». Они рассредоточились вокруг, обзирая периметр. За ними вылезли двое медлительных учёных в более тяжёлых и защищённых скафандрах. Они обошли машины по кругу, поглядывая на небольшие ручные приборы с антеннами, пикающие у них в перчатках. По пути они взяли несколько проб воздуха и почвы в пробирки и пакетики. Ушли обратно в белые фургоны.
Прошло полчаса и из машин начали выбираться люди – теперь уже без хазматов, а всего лишь в мощных респираторах. Началась установка тентов, ограждений, камер. Из чёрного внедорожника выбрался человек в полевой куртке с надписью «ФСБ» и брюках. На ногах у него были дорогие чёрные спортивные ботинки с толстой подошвой, предназначенные для пеших прогулок. К нему подошли два учёных из белого фургона с планшетами в руках – пухлый очкарик со встрёпанной сединой и высокий, сутулый молодой человек. Они были одеты не в скафандры, а лишь в полевые серые комбинезоны.
– Итак, Иннокентий Васильевич, вы утверждаете, что угрозы для жизни вокруг нету, – продолжил фэбс разговор, который они явно начали по телефону или радио.
– Дражайший Григорий Александрович! – потряс пухлыми руками седой. – Если чёрную кошку в тёмной комнате не засекли наши приборы – это не значит, что её там нету. Это, если позволите, вариация «ошибки выжившего»!
– А в нашем случае – это будет ошибка невыжившего, – коротко хохотнул Григорий и сразу посерьёзнел. – Хотелось бы более точную оценку.
Молодой учёный ссутулился ещё больше и виновато посмотрел на фэбса. А пожилой учёный заложил одну руку за спину, поднял вверх указательный палец другой руки и стал расхаживать туда-сюда, поясняя на ходу:
– Мы с достаточно высокой точностью можем утверждать, что окружающая среда не является агрессивной. Не было найдено никаких неизвестных микроорганизмов, спор или даже просто незнакомых веществ. Но – у нас было всего полчаса на анализы. Мы будем продолжать их и дальше. Забросим наши сети шире. Запустим наших подопытных…
– …Бойцов, – вклинился Григорий. – Бойцов, а не подопытных.
– Неважно, – отмахнулся учёный. – Все мы с вами сейчас – подопытные, хе-хе. Право оказаться на переднем краю открытий может дорого нам стоить, Григорий Александрович! Но это та цена, которую я лично готов заплатить, чтобы заглянуть в неведомое. Думаю, и остальные здесь по своей воле.
– Всё так, – развел руками агент и улыбнулся. – Но бойцов мы будем беречь, поэтому просто так запускать их в лес не будем. Если вы не против.
– Вы хотите больше точности – я предлагаю собрать больше информации, – развел руками учёный. – Вы не хотите собирать информацию – не просите больше точности!
– Казуистика, – махнул рукой и агент. – Ладно. Обживайтесь здесь, запускайте шары и самолёты для съёмки. Я запрошу данные обзора с больших самолётов и спутников. Если всё будет спокойно – то и вертушки пошлём. Но это потом. Пока – мне надо навестить здешнего главу, померяться полномочиями…
Агент довольно улыбнулся. Похоже, ему нравилось сбивать спесь с локальных чиновников.
Пахан проснулся от того, что кто-то ласково обтирал тряпочкой его лицо. Он недовольно замычал и тряпочка исчезла. Ему вежливо позволили спать дальше. И он даже не заметил, что лужа рвоты под его лицом почти пропала.
Но запах рвоты в постели остался, и он беспокоил Пашу, не давая ему расслабиться как следует. Поэтому, когда рано утром за окном зазвучали резкие голоса, Паша не смог спать дальше. Голова начинала побаливать, во рту было очень сухо и всё его бесило.
– Уроды! Чего разорались! – пробурчал Паша, разлепляя глаза.
К счастью, портьера была прикрыта. К счастью, Паша покупал дорогой, качественный алкоголь. В общем – утро было не таким тяжёлым, каким оно бывает у простых людей. Паша сумел встать на ноги, взять стакан с растворённой таблеткой, заботливо поставленный кем-то у кровати. Батя почему-то называл этот раствор «рассолом», а не парацетамолом, анальгином или другим умным названием. Так его стал звать и Пахан. И теперь, отпив немного рассола, он смог подняться и подойти к окну.
Он немножко сдвинул тяжелую плотную портьеру, машинально щурясь и ожидая яркого света, но солнечные лучи в сентябре уже не могут победить утреннюю серость. Небо стало наливаться розовыми облаками, но солнца ещё не было.
