Небо на востоке едва зарозовело, на крапиве блеснула роса. Соседский петух только-только открыл глаза, а Грибник уже проснулся. Натянул ставшие почти прозрачными на коленях спортивные штаны, заправил в них застиранную, желтоватую от ржавой воды майку и вышел на крыльцо. Вдохнул утренний воздух, влажный, прохладный, пропитанный приятным запахом хвои после короткого ночного дождя.
Тишину разрезал громкий собачий лай.
– На кого это там надрывается Черныш?
Грибник приподнялся на цыпочках, вытянул шею, но высокий, из металлических пластин забор, которым сосед Василий Фёдорович отгородился от всех деревенских, не позволил ничего разглядеть.
– Вот ведь шавка!
В сарае раздался грохот. Видать, с поленницы спрыгнул кот, а за ним посыпались дрова. Каждый вечер Грибник запирал сарай, но блохастый негодяй исхитрялся и находил лазейку. Вот и сейчас, с довольным урчанием, он появился из-за дровяника. Шёл рыжий неторопливо, потягиваясь. Издевался! Пройдя мимо старенькой "Волги" и единственной тыквы, раскинувшей цепкие стебли, осторожно подобрался к хозяину и потёрся о ноги, длинным хвостом ударив по коленям.
Грибник зашёл в дом и вскоре вернулся с пакетом молока, судя по запаху, уже начавшему киснуть, и с упаковкой дешевого корма, который продавали в магазинчике у остановки. Молоко он вылил в жестяную плошку у крыльца, а сухой корм просто высыпал на землю. Рыжий опрометью бросился к еде. Грибник с усмешкой посмотрел на кота. От года к году тот не менялся, всё такой же наглый, довольный и толстый, как и в день его появления.
«Ведь уже пятнадцать лет прошло. Нет, ровно пятнадцать. Тогда и Душенька исчезла», – подумал Грибник. Кот был всё таким же молодым и здоровым, точно не старел, ни единой плеши, скачет так же шустро, и взгляд зоркий.
«Бывает, что ж?»
И забыв о коте, Грибник пошёл в угол огорода, где над перегнойной кучей жужжала муха. Минут десять провёл в кривом домишке, шиферную крышу которого тронула плесень. Затем воротился в дом и стал варить кашу.
Завтракал он из старой эмалированной миски: осколки последней тарелки очень давно перекочевали на мусоросвалку. Туда же прошлой весной в чёрном мешке отправились и дочкины куклы, ненужные, поскольку внук едва ли станет с ними играть, а заводить ещё детей дочь не планировала. За куклами последовал и другой хлам: исписанные ручки, разгаданные сканворды, исцарапанные объективы – следы единственной страсти Душеньки – и прочие мелочи. Только рамочка, перевёрнутая фотографией вниз, чтобы не видеть её, осталась лежать на подоконнике и покрывалась пылью.
Позавтракав, Грибник вымыл посуду, надел армейские штаны поверх спортивных, ветровку цвета хаки, положил в карман сложенный полиэтиленовым квадратом дождевик, два перочинных ножа, закинул на плечо походный рюкзак, вышел из дома, не заперев двери, и уверенно потопал к лесу. Рыжий кот мяукнул на прощание, за забором отозвался соседский пёс Черныш, и тишина вновь окутала утро.
Зоюшка, грузная, но проворная баба с последнего участка, уже копалась в огороде. Хитрая ведь. Зачем работать под палящим солнцем, когда можно заняться прополкой на рассвете, а днём покемарить? Зоюшка кивнула в знак приветствия, Грибник полушутливо отдал честь и свернул на лесную тропинку.
Первый гриб, розоватую сыроежку на толстой ножке, к которой присосался слизняк, он встретил уже через несколько метров. Но не за этой дребеденью шёл! Настоящие грибы растут чуть дальше.
Миновал лес, пересек пустое, с выбоинами шоссе и бодро зашагал по просеке, где лениво просыпались стрекозы, затем углубился в высокие ряды сосен. Сквозь кружевные кроны падал мягкий тёплый свет. Улыбнувшись, Грибник замедлил шаг, стал внимательно всматриваться. Что там? Гриб или просто сосновая кора так обманчиво упала? Издалека не отличить, зрение уже не то. Нет, вот он, боровичок, у самого ствола притаился, упавшим лесным сором прикрылся. Иди в корзинку, дорогой. Так, и где твои товарищи? Вы же, грибочки, по одному не растёте. Ага! Вот едва торчит из невысокого зеленоватого мха и твой братец. Маленький, правда, но это и хорошо. Молоденькие грибы обычно ещё не тронуты червяками.
Так он и шёл, пересекая ряды сосен, собирая дары и вдыхая запах ночного дождя. Углубившись в лес достаточно далеко, проходил чуть-чуть по мшистой низине между двумя рядам и поворачивал, двигался назад почти той же дорогой, но на два-три дерева дальше от того места, где вытоптал невидимую тропинку в первый раз. И выйдя к грунтовке, вновь ломал маршрут, проходил по низине несколько сосен и по прямой линии, перебираясь через ряды, вновь забирался в чащу. Порой сосновые цепи сменялись зарослями кустарника, растопырившего тонкие шипы, или буреломом. Но такие преграды он не спешил обходить, а осторожно переваливался через них или проползал, заглядывая под каждое поваленное дерево. Не притаился где гриб?
Вскоре пересёк ещё одну грунтовую дорогу и оказался у молодых посадок. Ну как молодых? Пышные, густо посаженные ели уже вытянулись до груди. Здесь-то и росло больше всего грибов. И редко кто их собирал, потому что между плотными рядами молодняка, нижние ветви которого стелились по самой земле, протиснуться намного сложнее, чем идти по стройным рядам сосен. Но Грибника такие мелочи не могли остановить.
