Город, который построил Я (07 том)
Марс Чернышевский – Бускунчак
Местная парфюмерия
В отличие от Сальвадора Дали, который собирал свои козявки, сопли и фекалии, я коллекционирую запахи мира. Единственно, в чем преимущество его коллекции над моей, так это тактильное восприятие. То есть, его редкие и драгоценные экземпляры можно потрогать и даже попробовать.
Мои экспонаты для интересующихся невидимы и неощутимы. Я лишь могу о них рассказать или их описать, и если у вас достаточно фантазии, чтобы все эти прелести представить, то можно даже ими насладиться. Именно поэтому я люблю бывать за границей, привозить оттуда свежие впечатления от учуянного и записывать их в свой коллекционный блокнот.
Ну вот, например: в аэропорту Барселоны пахнет бананами и горьким парфюмом a la Obsession. В Гайд Парке (в Лондоне) отдает повядшими тюльпанами в сочетании с японскими специями. На набережной в Лиссабоне вас ласкает освежающий бриз, приносящий с собой комбинацию запахов молодой трески, мазута и беленских пирожных. В старой Гаване, со времен моей юности еще не забылись миксты перченых сырных лепешек, кисловатых сигар и дурманящего кофе, растекающихся по душным улочкам La Habana Vieja.
Общее количество запахов в моей копилке составляет сто семьдесят три описания, не считая отечественных экземпляров. Что касается российских экспонатов, то их у меня более тысячи (а точнее – тысяча сто десять) и находятся они в отдельных файлах – тетрадях, которые пополняются с завидной скоростью и тщательностью.
Вот очередное недавнее приобретение:
11.11.2011. Стою на остановке в ожидании автобуса. Час пик. Вокруг народ, в основном мужчины в темно-коричневых куртках. Холодный воздух отдает соляркой и перегарными смесями. Подъезжает угрюмый грязно-зеленый 45-ый, следующий по маршруту Верхние Печоры-Сормово. В автобусе тихо и спокойно, обычная давка. В салоне пахнет помадой, сладким дешевым одеколоном и искусственной турецкой кожей, а где-то рядом надо мной висит мужская фигура и производит выдохи табачно-никотинного свойства от дешевых сигарет Прима. В общем, все как обычно. Едем дальше.
И вдруг, где-то на повороте с площади Сенной на улицу Минина, до меня стал добираться едкий запах углеводорода… (нет, это слишком мягко и блекло), скорее углеводород с примесями аммиака на огуречной основе…
– Какая сволочь это себе позволила! – подумал я и стал озираться по сторонам, стараясь распознать злоумышленника. Но пассажиры, как ни в чем не бывало, спокойно продолжали свой путь. Слева, прижатые друг к другу школьники, рассматривали и обсуждали, иногда используя нормативную лексику, новую покупку товарища – сотовый телефон. Справа две пожилые женщины обозначали разницу цен на говядину в "Евроспарах" и "Магнитах". Прямо, на сидениях, с уставшими и смуглыми от перепоя лицами, покоились мужики, читая мятые газеты.
– Все заняты своими делами, даже ни на кого не подумаешь, – пробормотал я себе под нос.
Но вот, едкость стала спадать, а огурцы растворились в душном и спертом пространстве автобуса.
Проехав еще две короткие остановки, я вдруг со страхом обнаружил приближение очередной, похожей на предыдущую, но более крепкой и забористой, почти смертельной дозы угарных газов, имеющих скорее химическую природу, сдобренной на квашеной капусте и залитой свежей ряженкой. В кульминационной фазе экстатического запахостояния я чуть не потерял сознание и припал к мясистой спине хмурой сормовички, чем она была очень недовольна. Но через несколько крылатых выражений, адресованных ею в мой адрес, в автобусе восстановились гремящая тишина и невротический покой.
Еще через две остановки я был оттеснен в самый центр салона, что не придавало особой уверенности. И как назло автобус встал в пробку, и, скорее всего, надолго. В этот самый неподходящий момент в мои чуткие и восприимчивые носовые жалюзи вторглась третья, и самая мощная волна углерода, углеводорода, серы, магния, рыбьего жира, ярославского пива, перченых шампиньонов в сметане, морковного чесночного салата с кефиром и пряниками, и все это, видимо, было закреплено теплым лимонадом "Колокольчик". Не выдержав такой пытки, я расталкивая всех и вся, пробрался к двери, и, выломав полностью одну из створок, получив при этом пару пинков под зад, вышвырнул себя из транспорта.
Мне нужно было встретить племянницу на московском вокзале и я, наслаждаясь сыростью и промозглостью погоды, пошел пешком. Пройти оставалось километров одиннадцать, но я шел радостно и свободно, насвистывая побочную партию из первой части первой антисимфонии Шнитке…
В воздухе пахло соляной кислотой и пенопластом.
Теберда-это да!
(Воспоминания о Кисловодске)
Конец ознакомительного фрагмента.
