«Сегодня Лари пришёл из школы с фингалом. Он агрессивен в последнее время. Я уже и не знаю, что сказать ему, чтобы он перестал психовать по поводу того, что говорят другие дети. Наверное, ты бы нашёл правильные слова… Ещё он вытворяет всякие странности. Недавно поймал какого-то шершня в банку и заявил, что эта букашка является пожарником у себя на родине. Я дала ему энциклопедию и сказала, чтобы он посмотрел, как выглядит жук-пожарник, а как шершень. Лари ответил, что и так знает всё на свете, и никакие «педии» ему не нужны. Эх, ребёнок… Что с него взять.
Мама говорит, что все бессмысленно – мои визиты ничего не дают. «София, пора думать о содержании ребёнка», «София, ты не можешь всю жизнь быть вдовой». А я ей каждый раз отвечаю, что Томас Эдисон в своё время собрал тысячу лампочек, прежде чем одна из них загорелась. Ты для меня как лампочка, как идея её создания, которой я одержима. Может, я делаю это больше ради себя, чем для тебя, и, может, это эгоистично – постоянно думать о тебе… Но иначе у меня не получается. Я не из тех, кто сдаётся, сделав один шаг. Я готова пройти весь путь, даже если в конце него будет холодная обветшалая стена. Хотя наверное я все ещё надеюсь на чудо.
Приходил твой старый учитель, Константин Стрелецкий. Да, он приехал ради тебя в город. Он сильно расстроился, когда узнал, что ты в ближайшее время не вернёшься. В общем, теперь и он беспокоится. Я знаю, что у вас с ним были особые отношения, и знаю, что ты бы не хотел беспокоить его нашими проблемами. На самом деле зря, потому что он отнёсся к ситуации с пониманием, и, быть может, ещё раз приедет позже.
Меня убивает мысль о том, что тебя больше нет, поэтому я гоню её прочь. Я что, дура… Нет, я просто любящая жена, готовая ждать и верить. Что ты милый, я никогда не забуду, как ты обещал увезти меня из этого города…»
Я думаю, что стоит начать со снов, которые я периодически видел в течение трёх лет. Эти… Сны… Они имеют гораздо больше значения, чем может показаться на первый взгляд. В них со мной говорили люди, называя своим родственником. Я проживал в них не свою роль, а другого человека, который по неизвестной мне на тот момент причине не мог воссоединиться со своей семьёй. Я должен начать именно с этого – ни с событий раньше (я всё равно их не помню), ни позже. В этой истории таится что-то ужасное. Я испытал самые острые ощущения, пройдя весь этот путь. Вам же ещё только предстоит узнать, что со мной произошло…
Судьба свела нас с Илларионом в шестнадцатом году цифрового века. Я помню этого парня, ещё без бороды и этих жёстких нравственных принципов. Он вошёл в бар и так мило улыбнулся хозяину, что мне аж противно стало. Вы представляете, это уже потом я был готов кинуться за ним в огонь и воду, но поначалу мы друг друга невзлюбили.
– Омлет и брусничный пирог, пожалуйста, – сказал неженка.
Я не хотел говорить ему обидных слов, но всё вышло само собой.
– Опять не заказываешь мясо? – сказал я. – Откуда у тебя такая форма? Только не говори, что от природы. Знаю я вашу природу-мать. Ты извини, конечно, может я и не прав.
Я не хотел прикапываться, а наверное просто устал от этих вечно недовольных лиц в «Старухе в блеске» (где, собственно, и протекала моя «жизнь» последние года три). И вот вдруг довелось встретить человека, у которого шарики за ролики. Прям как у меня. Не так, как это бывает у шизиков: просто задом наперед, – нет, Лари старался судить обо всем объективно, от чего и выглядел таким безумным. Однако я не могу утверждать, что это то же самое безумие, какое вы встречали, потому что у Иллариона была какая-то особая энергетика. Её, кстати, не хватало Воландеморту из «Гарри Потерра», или Алексу из «Заводного апельсина», или любому другому «отрицательному» герою. Посему я и определил для себя тогда, что Илларион – это человек исключительно «положительный».
– Вам не за что извиняться, друг мой, – ответил Лари.
Разумеется, в тот момент я подумал, что предо мной сидит робкий малый, который не способен постоять за себя. Может, так оно и было, и я просто переоцениваю характер этого невыносимого скептика, но без него в моей голове вряд ли бы что-то «переклинило».
– Конечно, не за что. Ещё бы я перед кем-то извинялся.
– Я и не требую извинений. Друг, ты сам предложил их мне, за что я благодарен. Но мне нет до них дела, потому что прощения за свои поступки мы должны просить у Создателя.
– Чё?
– Что?
– Думаешь, я тут сижу расклеенный и синий, и не понимаю этих твоих хитросплетений? Я здесь главный умник, чтоб ты знал.
– Это точно, – сказал старик Фрол. Хозяин бара повернулся из-за стойки и поставил у меня под носом стакан, который спустя мгновение наполнило «Четыре света».
– Если твои интеллектуальные способности в порядке и превосходят всех остальных даже под воздействием холодного алкоголя, то это прекрасно.
Фрол засмеялся, а я всерьёз задумался. Я не смогу передать это чувство, но в тот момент Илларион вызвал у меня желание бросить кружку на пол (Фрол, дружище, я надеюсь, ты не подумаешь плохого).
