Голос в моей голове – если бы он был один! Их у меня множество!
Считается, что слышать голоса это не к добру. Нужно срочно, не дожидаясь пока они окопаются в твоём разуме, бежать к доктору. И выкуривать их оттуда любыми способами.
Но я не хочу. Мне с ними интереснее. Иногда в голове звучит нежный шёпот, иногда смех, иногда плачь. Мужчины и женщины, дети и коты, ангелы и демоны спорят, болтают, ругаются. Иногда так громко, что заглушают звуки внешнего мира.
Но доктор не нужен. Я знаю другое средство: выплесну их на бумагу. И они зазвучат в других головах, рассказывая истории.
В театре были две Маруси. Обе красавицы – стройные, грациозные, сексуальные, с голубыми большими глазами. Обе – девушки с характером, с чувством собственного достоинства, уверенные в своей исключительности, злопамятные интриганки. Обе любили театр.
На этом сходство кончалось. Одна Маруся была начинающая актриса, а вторая – взрослая, опытная сиамская кошка. Актриса выбрала себе этот вариант имени сама ещё до прихода на сцену, чтобы так выделиться среди Маш и Марий. Кошке дала имя костюмерша Томочка, когда подобрала котёнком у служебного входа холодным весенним вечером. Маруся-кошка жила в театре с самого рождения уже лет шесть и считала своим домом. Маруся-актриса пришла работать сюда недавно и изо всех сил пыталась пробиться в примы.
Актрису страшно раздражало, что её и кошку зовут одинаково. Она попыталась в первые же дни своего прихода в театр избавиться от сиамки, но оказалось, что поклонников у Маруськи больше.
– Оставь кошку в покое, – посоветовал Марусе Юрик, главный характерный актёр труппы. – Её любит не только Томочка, но и главреж. Так что скорее вылетишь ты, чем она. Тем более, ты легко, говоришь, найдёшь себе другую работу, а Мусечке жить негде.
Маруся отступила и решила игнорировать кошку. Но сиамка её неприязнь запомнила и принялась мстить. То сядет на её вещи и шипит, когда Маруся протянет к ним руку, то погадит ей в туфли. Маруся уже стала всё прятать в шкафчик и запирать на ключ. Но больше всего она ненавидела сиамку за попытки помешать ей в актёрской карьере.
Надо сказать, что Маруся талантом не блистала и если бы не её эффектная внешность, то играть на сцене вряд ли бы пришлось. Потому роли Марусе доставались второго, а чаще третьего плана. Скажем так – на подтанцовке. И те редкие эпизоды, когда на сцене она была одна, Маруся особенно ценила. И пусть реплика была чуть длиннее пресловутого «Кушать подано!», но от множества взглядов, направленных в тот момент на неё, Маруся ловила такой кайф! Это было видно по сиянию глаз, пружинистой походке, внутреннему огню, что чувствовали зрители. Она срывала аплодисменты, запоминалась и даже получала цветы, выходя на поклон.
И Маруська решила ударить по самому больному! Сиамка взяла манеру именно в момент, когда Маруся собиралась произнести коронную реплику, выходить на сцену. Не спеша, грациозной походкой кошка выплывала из-за кулис, бродила между декораций, присаживалась на самом освещённом месте и принималась тщательно себя вылизывать, вытягивая лапки, как балерина. И всё! Она становилась королевой сцены! Реплику актрисы уже никто не слышал! На Марусю никто не смотрел. Отвлечь зрителей от сиамской кошки не смогла бы даже Мэрилин Монро, что уж говорить про неопытную провинциальную актрису.
Особое коварство сиамки Маруся видела в том, что делала это кошка не всегда, а потому пожаловаться не получалось. Но теперь, выходя на сцену, актриса каждый раз ждала подвоха, высматривала Маруську за кулисами. Оттого держалась скованно, драйва не было, и то единственное достоинство, что было у Маруси, продемонстрировать не удавалось.
Однажды Маруся наконец получила главную роль в новой пьесе местного автора. Играть ей предстояла четвёртую жену пожилого богатого бизнесмена. Слов там было мало, внешность Марусина соответствовала, а свойственное ей переигрывание вполне вписывались в глупость и манерность персонажа.
Маруся так горела предстоящим спектаклем, что наконец смогла полностью игнорировать происки кошки. Актриса была выше этого! Маруська была озадачена и на время затаилась. И вот настал день премьеры…
Пьеса была скорее производственная драма, и Маруся выходила на сцену не так часто, как ей хотелось бы. И скоро она почувствовала, что зрители её ждут! Каждый раз она ощущала оживление, жадное внимание, направленное на неё из темноты зрительного зала. Мужчинам нравилось смотреть на длинноногую фигуристую блондинку в откровенных сексуальных нарядах, женщин веселила её манерность и глупость. Кошки не наблюдалось, и Маруся была счастлива, её несло на волне адреналина. Правда, игра её была несколько однообразной. Надутые губки, закатывание глаз, сексуальное придыхание и чрезмерно театральные жесты – вот и все краски, что были в её арсенале.
