С тяжелым
вздохом Валентина опустилась на кровать, положила широкую огрубелую ладонь на
живот дочери.
— Это не
так страшно, как кажется, — продолжила тяжелый разговор. — Отправлю тебя к
тетке в Углич. Немного потерпишь, потом оклемаешься. Никто ничего не узнает. Ну
же, соглашайся.
Полина
стряхнула руку матери, точно ядовитую змею. Отвернулась к стене и упрямо
пробормотала:
— Я узнаю и
никогда не прощу себе этого. Не буду избавляться от ребёнка. Ни твоя ругань, ни
уговоры не помогут. Я люблю малыша и его отца.
— Да этот
Денис, чтоб его разорвало, даже не пишет тебе! — ругнулась мама. Нахмурилась,
от чего ее красивое, но вечно усталое лицо стало выглядеть намного старше своих
сорока. — Одумайся, Полька, зачем тебе все это? Сделаешь аборт, и дело с концом.
Полина
помотала головой и украдкой смахнула слезу. Ну как мама может предлагать такое?
Ведь это ее родной внук. Или внучка. Разве можно избавиться от него, как от
ненужной вещи?
— Денис мог
потерять телефон, — Полина принялась защищать своего парня. — Или «деды»
сломали. А может, начальники забрали. Но Денис любит меня. Он же сам
детдомовский. Не станет ребенку желать такой судьбы, которую получил сам. Он
просто не знает…
Валентина
поднялась и, упрев кулаки в крутые бока, заметалась по комнате, точно
разъяренная тигрица по клетке. С плакатов на стенах на нее равнодушно взирали
кинодивы и рок-певцы. Тусклая лампа едва освещала выцветший от времени ковер.
Настенные
часы глухо и равнодушно отсчитывали время.
— Не знает
он… — грубо передразнила мать. — Когда подол тебе задирал, поди, догадывался,
чем закончиться может. Любовь у них… А о нас ты подумала? Еле концы с концами
сводим. Вон, Светке планшет купить не могу, а она так просила ко дню рождения.
— Ну, я-то
живу без планшета, — решилась возразить Поля. — Понимаю, вы с дядей Мишей хотели,
чтоб я на заочку поступила и подрабатывала, вам помогла. Но раз так получилось…
Поля села в
кровати, подтянула колени к груди, точно защищая пока еще плоский живот от
строгого взора матери. Откинула со лба длинную прядь густых каштановых волос. В
огромных, как у дикой лани, карих глазах загорелась надежда.
— Все равно
я бы когда-нибудь вышла замуж и завела детей, — решительно заявила Поля. — Так
какая разница: сейчас или позднее. Поженимся с Денисом, он работу найдет. Его
ведь должны отпустить из армии, точно знаю. А потом и сама работу найду, может,
и институт закончу.
— Как у
тебя все просто выходит! — взбрыкнула Валентина. — А ты уверена, что Денису
твой план понравится? Он, может, и думать про тебя давно забыл? Перекати-поле,
а не парень. В одном месте пожил, в другое перебрался. Да у него, поди, в
каждом городе по такой вот дуре. А ты любишь, ждешь, еще и рожать от него
удумала. Брось, это, кому говорю!..
От уговоров
мать снова перешла к угрозам. Потрясла перед лицом дочери вполне увесистым
кулаком и сверкнула на нее глазами.
— И прекрати
Мишу звать по имени, обращайся к нему «папа», — потребовала в довершение. ― Тринадцать лет под его
крышей живешь, а все бунтуешь.
— Он мне не
отец, — возразила Поля. — Да он только Светку родную и видит. Я для него значу
не больше, чем пылесос или микроволновка. Удобная, покорная, всегда под рукой.
Когда что-то нужно — Полька «подь сюды». А когда не в духе, так и на глаза не
попадайся. Разве ж это отец?
— А ты чего
хотела?! — окончательно рассвирепела мать. — Ты ж ему чужая, радуйся, что крышу
над головой дал, а не взашей выгнал. Благодарная должна быть! Ты только подумай,
как он отреагирует на твою беременность?
Поля
вздрогнула всем телом. В глазах ее затаился страх. Отчим не скупился на
ругательства, да и ремнем не брезговал. Что, если и вправду рассердится да
отстегает? А малышу каково будет?
За себя
Поля не переживала — она все стерпит. А ребеночек еще такой маленький, такой
беззащитный. Еще и на свет не появился, а уже пострадать может.
— Да он же
тебя из дому выгонит! — Валентина нашла новое средство, чтобы подавить бунт
дочери. — За космы к гинекологу оттащит! И правильно сделает — подумать только,
такой срам!..
— Ты меня без отца родила, — напомнила Поля. –
Даже имени его не называла.
Валентина
размахнулась, и на щеке дочери расцвел алый след от пощечины. Мать редко
переходила от угроз к рукоприкладству, но не терпела разговоров о прошлом.
Полька — живое доказательство ее грехопадения. Мало того, что выжила, несмотря
на выпитые литры марганцовки и лаврового отвара, так еще и дерзить себе позволяет!
— Я же
правду сказала… — всхлипнула Поля.
Поднялась с
кровати и отошла к окну — подальше от похожей на грозовую тучу матери. Боковым
зрением заметила Светку, наблюдавшую за семейным скандалом через приоткрытую
дверь.
Стало еще
больнее. Несмотря на свои семнадцать лет, Поля слишком хорошо знала жизнь,
слишком многое повидала. Была уверена — окажись на ее месте Светка, никто б и
не подумал отправлять ее на аборт. Напротив, любимую дочку окружили бы
вниманием и заботой. Ее и так чуть не с серебра кормят, а уж в таком положении
вообще бы пылинки сдували. И с радостью ждали появления любимого внука.
