Ургриен задумчиво провёл пальцем по огненной полосе на листке. Она приятно жгла кожу. Приключение оказалось интересным, щекочущим нервы, и, что греха таить, подняло демону настроение.
Пока вспоминал, едва не прослезился: видно, материальное тело дало слабину. Не иначе! Но тут из-за двери приёмной по срединным делам высунулась аккуратно причёсанная девичья голова.
– Демон Ургриен? – вопросила она строго.
– Угу, – сказал Ургриен.
– Зайдите, вас ожидают.
– Да мне б только печать…
– Зайдите-зайдите, – нетерпеливо повторила голова.
Он вошёл. Голова полетела следом, не испытывая ни малейшего смущения оттого, что не была прикреплена к телу. Тело тем временем залихватски барабанило по клавишам печатной машинки. В стуке даже слышался определённый ритм.
У забранного плотными занавесками окна в удобном кожаном кресле расположился Люсьен. В материальном обличии он был утончён, смугл, облачён в удивительный блестящий костюм с очень узкими брюками и позолотой на обшлагах камзола. Высокие сапоги сверкали, отражая свет многочисленных свечек.
– Приветствую, – лениво сказал Люсьен. – У меня для тебя дополнения к списку.
– Что? – так и вскинулся Ургриен. – Мне был обещан отпуск!
– Тебе было обещано повышение, – заметил Люсьен.
– А потом отпуск! Сто лет и ещё две недели! Оплачиваемый!
– Вот потом и оплачешь, – схохмил старший демон. – А пока прими и распишись.
Ургриен протянул свой список. Люсьен окинул его недовольным взглядом и поднял на Ургриена полные огня глаза.
– Через месяц? – спросил он нехорошим голосом. – Ты что… вступил с мальчишкой… в переговоры?
Он вдруг закрыл лицо рукой. Картинно, напоказ.
Ургриен ткнул пальцем в список.
– Что вообще за канитель? – спросил он. – Сделать так, чтобы Матильда Виркин, шести с половиной лет, и Санни Виркин, шести лет, разлучились навсегда. И примечание – не убивать.
– Ты и не сможешь их убить, – ухмыльнулся Люсьен. – Но вступать в переговоры… с делом… это ж надо быть таким идиотом!
Ургриен приподнял правую бровь. Левая после ангельского кнута ему не повиновалась: удар перечеркнул её, оставив белёсый шрам, который ухудшил подвижность мышцы. Спорить с начальством, конечно, дорого встанет, но прояснить кое-какие моменты демону бы не помешало.
– Что не так с мальчишкой? Про девочку я понял, она предназначена сыну Накрови и будет править всем Срединным миром, тра-ля-ля, щас я зарыдаю. Но почему нельзя уничтожить её братца?
– Много будешь знать – быстро прогоришь на своей работёнке, – ответил ему Люсьен.
Не то чтобы резко, скорее устало. Но Ургриен уже шевельнул ноздрями, чуя, что старшего демона можно дожать.
– Лю, – сказал он, нарочно вытянув губы дудочкой.
Начальство терпеть не могло, когда его имя сокращали или коверкали. Демоны вообще недолюбливают, когда кто-то вольно обращается с их именами. К тому же – одно дело «Ург», что звучит угрожающе даже в сокращённом варианте. Другое – «Лю». «Я тя лю», – может развязно сказать какой-нибудь сопляк с улицы какой-нибудь аналогичной соплячке.
Назвать же старшего «Лю» может лишь… никто. Люсьен скрипнул клыками так зверски, что Ургриен засепетил:
– Я тебя не выдал хранителю, пока ты ходил по их ангельскому архиву. Меня в цепях держали, меня вербовать пытались, меня хранители соблазняли, но не поддался я!
– И?
– Бубенчики твои, – срифмовал Ургриен. – Не находишь, что ты мне слегка должен? Я ж не прошу у тебя повышения…
– Я тебе ещё пару списков подкину, тогда и поговорим о повышении, – кивнул Люсьен, изображая из себя повелителя. – Конкретней давай.
– Да что конкретней, Люсьен, – задушевно молвил Ургриен. – Пока ты мне не расскажешь, почему мальчишку нельзя просто прихлопнуть, я отсюда не выйду.
Люсьен достал из внутреннего кармана расчёску для бровей. Всякий в их ведомстве знал: если Люсьен принимается расчёсывать брови – он на самом деле хочет тебя убить. А если ты совсем несгораемый, как базальта кусок, то Люсьен уж найдёт способ проверить твою несгораемость. И мало не покажется.
Ибо даже в Бездне младшие демоны продолжают чувствовать боль. На то они и младшие, несовершенные творения Накрови!
Так что, пожалуй, да – Ургриен здорово рисковал. Но с другой стороны, а что ему было терять? Он даже свободен по-настоящему не был никогда. Как маленький ребёнок прощупывает почву и выясняет пределы родительского терпения, так и младший демон сейчас выяснял: насколько хрупко его положение в демонском обществе после возвращения из плена.
Если ему тут не доверяют и подозревают, что Эмильен успел его завербовать, то дело плохо.
Причесав брови и полюбовавшись в зеркало, материализовавшееся на ладони, Люсьен произнёс:
– Мальчишку трогать нельзя. Будет хорошо, если ты даже пальцем его не коснёшься. Понял?
И тут мелькнуло на его лице какое-то этакое выражение. Отливающие рыжиной волосы вдруг сверкнули огнём, рыжие брови, только что расчёсанные, свелись к переносице, а губы растянулись в улыбке, и Ургриен понял. Вспомнил тёмно-рыжие вихры шестилетнего парнишки с улицы, у которого есть только таинственный «деда» и Тилли, живые, смышлёные глаза того же самого янтарного цвета. Угораздило же Люсьена… Постойте-ка, это он, значит…
